Джеймс Купер - Зверобой

— Вот что значит рыться в чужом сундуке! Если бы мы были начеку, то не дождались бы такого сюрприза. На примере этого мальца мы видим, что может произойти, когда за дело возьмутся старые воины. Однако перед нами теперь открытый путь для переговоров, и я хочу послушать, что скажет Гетти.

Оправившись от изумления и страха, Юдифь с искренней радостью приветствовала сестру. Прижимая Гетти к груди, она целовала ее, как в те дни, когда обе были еще детьми. Гетти была спокойна, так как во всем случившемся для нее не было ничего неожиданного. По приглашению сестры она села на табурет и стала рассказывать о своих приключениях. Едва успела она начать свою повесть, как Зверобой вернулся и тоже стал внимательно слушать ее. Молодой ирокез стоял у дверей, относясь ко всему происходящему равнодушно, как дверной косяк.

В рассказе девушки, до того момента, когда мы покинули лагерь после ее беседы с вождями, для нас нет ничего нового. Продолжение этой истории надо передать ее собственными словами.

— Когда я прочитала вождям несколько мест из Библии, Юдифь, ты не заметила бы в них никакой перемены, — сказала она, — но зерно было брошено, оно выросло… Я недолго побыла с отцом и Непоседой, а потом пошла завтракать с Уа-та-Уа. Когда мы поели, вожди подошли к нам, и тут мы увидели плоды посева. Они сказали, что прочитанное мной по книге правильно, и велели вернуться обратно и повторить то же самое великому воину, который убил одного из храбрецов, а также передать вам, что они очень рады побывать у нас в «замке» и послушать, как я опять стану читать им эту священную книгу. Только вы должны дать им несколько челноков, чтобы они могли доставить сюда отца и Гарри, а также своих женщин. И тогда все мы будем сидеть здесь на платформе перед «замком» и слушать гимны бледнолицего Маниту. А теперь, Юдифь, скажи, слыхала ли ты о каком-нибудь другом событии, которое бы так ясно доказывало могущество Библии?

— В самом деле, это было бы настоящее чудо, Гетти! Но все это только хитрость и коварство. Они стараются обмануть нас, так как видят, что ничего не могут добиться открытым путем.

— Ты сомневаешься в могуществе Библии, сестра, если судишь о дикарях так жестоко.

— Я не сомневаюсь в могуществе Библии, бедная Гетти, но сильно сомневаюсь в честности индейцев и особенно ирокезов… Что вы скажете об этом предложении, Зверобой?

— Сперва дайте мне поговорить немножко с Гетти, — ответил охотник. — Мне хочется знать, был этот плот уже готов, когда вы завтракали, девушка, или вам пришлось идти пешком по берегу до места, лежащего прямо против нас?

— О нет, Зверобой! Плот был уже готов и покачивался на воде. Разве это не чудо, Юдифь?

— Да, да, индейское чудо, — подхватил охотник. — Они мастера на чудеса такого рода. Стало быть, плот был уже совсем готов и только поджидал на воде своих пассажиров?

— Все было так, как вы говорите. Плот находился вблизи лагеря, индейцы посадили меня на него, там были лыковые веревки, и воины доволокли плот до места, лежащего против «замка», а затем велели молодому человеку перевезти меня.

— Это значит, что весь лес полон бродяг, поджидающих, чем кончится это чудо. Теперь понятно, в чем дело, Юдифь. Прежде всего я постараюсь отделаться от этого молодого канадского кровопийцы, а потом обсудим, как нам быть. Вам и Гетти придется уйти отсюда, но сперва принесите мне слонов, которыми любуется Змей, потому что этого прыгуна нельзя оставлять одного ни на минуту; иначе он одолжит у нас челнок, не дожидаясь позволения.

Юдифь принесла шахматные фигурки и потом вместе с сестрой удалилась к себе в комнату. Зверобой знал с грехом пополам большинство индейских наречий, существовавших в том краю, и мог довольно бегло говорить по-ирокезски. Кивнув головой молодому человеку, он предложил ему сесть на сундук и затем внезапно поставил перед ним двух слонов. До этого мгновения юный дикарь не обнаруживал никаких чувств. Почти все вещи в ковчеге были для него совершенной новинкой, но он с философским глубокомыслием сохранял полнейшее самообладание. Правда, Зверобой подметил, что черные глаза ирокеза пристально впивались в оборонительные приспособления и оружие, но делалось это с таким невинным видом, с такой небрежной, скучающей повадкой, что лишь человек, прошедший такую же школу, мог бы догадаться об этом. Однако, когда взор дикаря упал на игрушки из слоновой кости и он впервые увидел изображения неведомых, чудесных зверей, удивление и восхищение овладели им. Молодой ирокез испустил крик восторга, но тотчас же запнулся, как человек, совершивший что-то очень неприличное. Не отрываясь смотрел он на слонов и после короткого колебания решился даже потрогать одного из них.