— Вы вернётесь? — спросил он.
— Обязательно, — ответила она. — Я прохожу по этим местам каждые два-три года.
Она подобрала свою диадему и надела её на голову, стараясь, чтобы камень пришёлся точно посредине.
— Что, не посмел взять, а?
— Собирался было, — ответил Арсен, — да увидел в пруду, как вы плывёте сюда, и подумал совсем о другом.
— О чём же?
Вуивра смотрела на него своими жгучими глазами, на лице у неё появился румянец, дыхание участилось. Арсен заметил её волнение и почувствовал, как у него самого жар тоже приливает к щекам, но испугался за свою душу и ответил с притворным спокойствием:
— Я подумал о том, о чём вы думаете сейчас, но только это всё глупости. Время удовольствий, оно никуда не убежит, а вот работа, работа не ждёт, а я оставил свою косу на лугу. До свидания.
Арсен пошёл, не оборачиваясь, и углубился в лес.
Фермы Мюзелье и Мендёров стояли у дороги, на краю деревни, немного на отшибе, метрах в ста пятидесяти одна от другой. В былые времена у них был один общий источник, откуда они брали питьевую воду. Вода выходила из земли между двумя домами, в двадцати шагах от дороги, на краю огорода, принадлежавшего Мендёрам. Мюзелье попадали туда через широкий пролом в изгороди и брали воду, но какой-либо договорённости по этому поводу не существовало. В 1875 году Мендёры вовсе не из вредности, а лишь желая защитить свои фруктовые деревья от набегов коров, перегородили вход калиткой, снабдив её простой щеколдой. Поскольку они забыли или не соизволили предупредить об этом Мюзелье, своих двоюродных братьев, те обиделись и, встав в позу, всем своим видом показывая, будто верят, что им нарочно преградили доступ к воде, решили ходить за водой в деревню, пока не вырыли колодец у себя во дворе. С тех пор соседи стали более далёкими друг другу, чем если бы они жили на разных концах коммуны. В третьем поколении речь шла уже не о вражде семей, но о вражде домов. Остальные Мендёры, ветви той же семьи, но только жившие в других местах, не несли на себе груза первородного греха и находились в хороших отношениях с Мюзелье.
Арсен вышел из леса на полуденный солнцепёк и направился через пшеничное поле по тропинке, которая выводила на дорогу как раз напротив дома Мендёров. Позади двух ферм поле полого спускалось к реке, и потом, с другой стороны, так же постепенно поднималось к тонкой полоске леса на горизонте. Дорога пересекала деревню Во-ле-Девер, разбросанную по длинному косогору и отделённую от леса широкой полосой пахотной земли. В противоположном, южном направлении она шла к деревне Ронсьер, стоящей на склоне возвышенности, которая прятала её от взглядов прохожих и прикрывала от северных ветров. А дальше, в тридцати километрах, виднелись горы, бледно-голубые, местами сливающиеся с летним небом горы Юры.
На тропинке Арсен обогнал Ноэля Мендёра, теперешнего главу семейства. Тот тащил срубленную в лесу ветку акации, очевидно, чтобы, прокалив её над огнём, сделать из неё черенок для лопаты или вил. Мужчины не обменялись ни словом, ни взглядом, поскольку в семьях давно укоренилась привычка вообще не замечать друг друга, за исключением тех случаев, когда присутствовал кто-нибудь посторонний, и тогда, напротив, демонстрируя свою галантность, обе стороны изощрялись в любезностях, хотя вражда двух кланов ни для кого в Во-ле-Девере тайны не составляла.
Когда Арсен вышел на дорогу, его там ждал неприятный сюрприз. Он увидел своего пса Леопарда морда к морде с Кровопуском, собакой Мендёра: оба стояли неподвижно, но уже оскалились и сердито ворчали друг на друга. Арман, сын Ноэля, стоял в нескольких шагах от них, спрятав за спиной палку. Он был чрезвычайно счастлив оттого, что собака Мюзелье провинилась, и не спешил вмешиваться, выжидая подходящий момент. У него хватило коварства окликнуть своего пса, но это было сделано настолько благодушно, почти ласково, что походило скорее на науськивание. Леопард и Кровопуск бросились друг на друга и покатились в пыли с неистовым рычанием. Арман двинулся к ним мелкими шажками, явно стараясь не мешать бойцам. Леопард схватил противника за горло и тряс его с такой яростью, что Кровопуск жалобно завизжал от боли. Удостоверившись, что чужак основательно вцепился в его собаку, Арман поднял палку и ударил его по спине. Весь поглощённый схваткой, Леопард вначале даже не замечал посыпавшихся на него ударов, но, получив несколько особенно удачных затрещин, в конце концов встревожился. И тут Мендёр схватил его за ошейник, как бы желая оттащить от своей собаки, но на самом деле, чтобы не дать ему убежать раньше времени, и снова принялся дубасить пса палкой. В окно фермы высунулась по пояс его старшая сестра Жермена Мендёра, здоровенная деваха со смешливыми глазами, скроенная как тамбурмажор и слишком часто дававшая повод посудачить о себе. Мендёры стыдились её и побаивались, как бы дурная репутация Жермены не помешала выдать замуж Жюльетту, младшую из двух сестёр, хотя та была и красива, и благоразумна.
Читать дальше