Дюла Ийеш - Избранное

— В наших краях они объявились как расторопные маклеры, чтобы заполучить землю. Довольно простым способом: скупив все окрестные наделы у крестьян и мелких дворян. И — что действительно достойно упоминания — задешево! Оптом скупили и сразу же выложили наличными.

Граф не мог удержаться и сам улыбнулся своему любопытству.

— За сколько?

— К примеру, пусту, где я родился, со всем, что на ней бегает, летает и плавает, — за четыреста форинтов.

— И в самом деле недорого.

— Включая сюда и моих предков. Вот, кстати, лишнее доказательство того, что они жили здесь раньше ваших.

— На этом месте?

— Не знаю, точно ли на этом месте пасли они свои стада, но что где-то в этих краях — вполне вероятно. Этот край — золотая жила для археологов. По свидетельству захоронений, на холмах жили землепашцы из племени медьер [126] Одно из семи венгерских племен периода обретения венграми родины. , а в низинах и долах — кочевники: узы и печенеги. И многие века примитивным укладом. Потому и остались они по большей части пастухами. Один известный антрополог [127] Бартуц, Лайош. — Прим. автора. , который сравнивал покоящиеся здесь столетиями черепа с теми, чьи обладатели еще и поныне разгуливают в пусте, ощупав мой, — тем же способом, как при определении статей жеребца, — заключил: печенег. Такова моя родословная.

— Да, но этих диких, как их там зовут, все-таки мы, а не кто иной усмирили и цивилизовали.

— Напротив, мы — вас. Предоставив возможность и время.

— Но в таком случае мы защищали вас.

— Когда?

— Господи, ну, разумеется, всякий раз, как защищали страну! — И он чуть изменился в лице.

— А все-таки, когда конкретно вы нас защищали? Впрочем, оставим эту тему. Ведь мы уже достаточно говорили о прошлом!

— Венгерские аристократы, по-вашему, никогда не защищали страну?!

— Насколько мне помнится, никогда.

— Я не ослышался?

— Нет, с сожалением должен отметить. Об этой своей миссии защитников — о так называемом патриотическом долге, что хоть как-то оправдало бы все ваши привилегии и вообще само ваше существование, — вы начисто забывали.

— Нельзя так говорить! Это означало бы, что всякий раз, как на нас нападали, страна гибла.

А вы не знакомы с историей?

— Не шутите! Что ж, выходит, и самой страны не существует?

— Снова начну с извинений. Страна существует, но того, что на вас возлагала история, что вам могло бы служить оправданием — пусть это будут деяния в прошлом, — вот этого действительно не существует. И я со своей стороны вас прошу не шутить: народ как таковой существовал и существует! Народ, брошенный на произвол судьбы, в неслыханных страданиях кое-как выстоял и, насколько хватило его собственных сил, пытался стать нацией.

— С которой у нас нет ничего общего?

— Думаю, что так.

— Мавр сделал свое дело, мавр может уходить!

— Мавр, который сделал свое дело, никогда не уходит, да и как он мог бы уйти из истории?!

— А нам нет в ней места?

— Вы заняли силой место в стране, но не выполнили своих функций! С самого момента прихода вы стали считать народ чуждым себе — своего рода животным, что ли, — лишь объектом для эксплуатации. Как принято в колониях. Впоследствии это повторила буржуазия. К слову отметим, я излагаю прописные истины.

— И потому венгерский народ не сохранит о нас даже памяти, так вы сказали?

— Вот наказание господне, да какую же память хранить?! Когда нет никаких деяний!

— Разве истории не известно ни одного внушающего симпатии и достойного упоминания венгерского аристократа?

— Множество. Не только внушающих симпатии, но достойных любви и скорби. Ибо те исключительные личности, кого мы имеем в виду, иными словами, те, кто стремился утвердить добро, — все они были одиночками и неизбежно все — люди трагической судьбы. Каждому из них вонзала нож в спину их собственная камарилья, едва только он дерзал вступиться за общее дело.

— К примеру, Зрини? [128] Здесь и ниже приводятся имена прогрессивных венгерских полководцев и государственных деятелей.

— Совершенно верно. И еще Франгепан, еще Берчени.

— Или Хуняди?

— Истинная правда.

— Я знаю преимущественно военных. Хотя постойте — Сечени!

— Да. Предан многократно и заколот. Хотя это и не совсем удачный пример: прадед его был крестьянином.

Граф задумался на минуту. Я предупредил его мысли:

— О трансильванцах не говорите. Это особый случай.

— Я не имена отыскиваю. Я ищу причину. Революции и земельные реформы были и во Франции и в Англии. И все-таки аристократия там и по сей день сохранилась! Точно так же, как в Австрии и в Италии.