Эльза Триоле - Душа

Кристо, стоя рядом с Марселем, нервно сучил ногами.

– А я, я тоже буду подыматься и опускаться?

– Сделаем… Я думал, что у вас будут шевелиться только крылья, но если ты не боишься, что при полете закроешь Малыша…

– Так еще лучше будет, вроде я его охраняю.

– Переходим к более простым вещам, к тому, что движется на месте: к примеру, ваши крылья. Или лодка Оливье – она будет у нас покачиваться на волнах. Вырежу голову Луиджи, приколю к шее и с помощью моторчика она будет склоняться к ногам Натали и снова подниматься. А приятелям Оливье, которые дерутся, я прилажу механизм за плечами. Головы алжирцев будут поворачиваться одновременно.

Весь этот четверг они просидели в чуланчике, и, когда вышли на воздух, мастерские были уже темные, безгласные. У Марселя был свой ключ. Кристо с лицом фисташкового цвета еле двигался, как игрушка, когда кончается завод, но жизнь для него окрашивалась в самые фантастические цвета. На родной его улице машины были огромные, оглушительно рыкающие, огни вспыхивали, как артиллерийские залпы, золоченая конская голова над лавкой, торгующей кониной, ржала в небеса, раздваивалась, множилась, и вот уже квадрига лошадей уволакивала куда-то вдаль все эти белые изразцы, весь этот мрамор и даже подручных мясника в окровавленных фартуках… На улице Марсель в черной кожаной куртке с рулоном под мышкой втолковывал Кристо, что торопиться теперь им ни к чему, что ему, Марселю, надо все хорошенько обдумать. А Кристо пока пусть займется чем-нибудь еще. До дня рождения Натали осталось полгода, времени с лихвой хватит… Надо сказать, что Луиджи имел с Марселем беседу: мальчик слишком увлекается, следует его придержать, приглушить его пыл, пусть побольше бывает на воздухе, играет, бегает…

Кристо прописали витамины, что было хотя бы не так противно, как рыбий жир, купили ему ролики, но он катался до одури, и вскоре его опять перевели в судомойки, так как мытье посуды, по общему мнению, весьма полезно для нервов, не хуже успокоительных средств… Потом отец поговорил с Кристо как мужчина с мужчиной, и тот обещал взяться за ум, господин Луазель в свою очередь дал обязательство играть с Кристо в шахматы не меньше двух раз в неделю. Словом, все получилось так складно, что мать, поглощенная заботами об Оливье и Миньоне, смогла временно отложить попечение о Кристо: в сущности, он хороший мальчуган, интересуется ракетами, космонавтами, ярмарочными тирами и каруселями и, само собой разумеется, любыми автоматами, оно и понятно, раз он бывает в мастерских Петраччи… Правда, его особая страсть к чистой математике и кибернетике вызывала кое-какие опасения, но мать Кристо постаралась закрыть глаза на это обстоятельство и дала себе передышку. Вот года через три-четыре, тогда действительно будет труднее, ведь переход от детства к отрочеству у Оливье прошел неудачно, да и с Миньоной было неладно. Сложность объяснялась тем, что она как-то плохо осознавала, что превращается в девушку. Наивность опасная… Дениза вспоминала, как она терла мочалкой в ванне голую спину дочери, которой в ту пору было лет четырнадцать, – прелестная грудь, бедра, – а Миньона щебечет, щебечет: «Тогда мы, дети, побежали… потри мне живот, мама…» Мы – дети! Трогательно, странно и тревожно. Дениза не знала, в какой именно момент Миньона перестала считать себя ребенком, но это все-таки случилось. Уже давно Миньона ждала телефонных звонков и почтальона, ревниво отстаивала свою независимость и ссорилась с бабушкой, когда та время от времени пыталась запретить ей то или это либо совала нос в ее дела. В конце концов, если не считать Малыша, который доставлял неприятности своим близким главным образом тем, что вечно являлся в шишках и царапинах, – приходилось только удивляться, как он еще жив и не превратился в калеку, – да, да, самым легким был все-таки Кристо, правда слишком независимый, не по годам независимый. Во время каникул он пристрастился к плаванию, его с трудом вытаскивали из воды. Он заплывал с каждым днем все дальше и дальше, побивал свои вчерашние рекорды. Но никому об этом не рассказывал, а однажды на обратном пути чуть не утонул… Если бы мама знала! И так уже были драмы – Кристо наотрез отказывался брать с собой в море на рыбную ловлю Малыша и Миньону: он уходит с рыбаками и не может тащить за собой все семейство.

Когда он вернулся в город, все ему говорили: «До чего же ты вырос, Кристо!» И тут же добавляли: «Но не потолстел, впрочем, такая уж у тебя конституция…»