Эльза Триоле - Душа

– Что он хотел сделать? – доктор перебинтовал голову Кристо, и получился тюрбан, как у турка, «Игрока в шахматы». Никто не ответил на этот вопрос. Доктор кипятил шприц.

– Что ты хотел сделать, дружок?

Кристо лежал с широко открытыми глазами – он снова закрыл глаза.

Его оставили с подоспевшей Мишеттой. С перепуганной Мишеттой. Да, Натали, Фи-Фи ушел… Вернее, сбежал потихоньку через коридор Дракулы. Простыни она уже убрала.

В магазине доктор, усевшись за письменный стол Луиджи, выписывал рецепт. Он посоветовал дня два продержать мальчика в постели… Раны несерьезные, в сущности, просто глубокие царапины, но мальчуган перенес сильное нервное потрясение, не следует оставлять его одного, ребенок, видно, с фантазиями. И к тому же этот подвал, автоматы… обстановка, надо признаться, способствующая… Но что такое он мог натворить?

– Обстановка… – возразил Луиджи, – да мальчуган знает здесь все назубок! Для него здесь тайн нету… Автоматов он ничуть не боится, слишком он их презирает! А сделать он хотел вот что: сам проверить подлинность одного автомата. Не знаю, что доказывает его опыт: то ли история эта фальшивая, то ли автомат фальшивый.

– Ничего не понимаю… Вы, господин Луиджи, таинственны и загадочны, как настоящий колдун! Меня в этом подвале замучили бы кошмары.

Натали, еще бледная от пережитого волнения, увела доктора к себе. (И верно, Фи-Фи уже и след простыл.)

– Кофе? А может, рюмочку аперитива…

– В девять часов утра, мадам? Я, конечно, знаю, что обо мне такая слава ходит, но все же… Ну, если уж вы так настаиваете…

Доктор, не видевший Натали больше года, нашел, что она еще располнела, значит, она не лечится?… Да, сначала она потеряла несколько кило, но потом снова набрала прежний вес. Видите ли, будет в ней на двадцать кило больше или меньше, она не собирается отравлять себе жизнь, ее уже пытались перевести на лагерный режим! Когда она сидит на диете, ей делается ужасно тоскливо, жизнь прекрасна лишь тогда, когда можешь хорошо поесть… Послушайте, мадам, но при таком режиме ваше сердце, предупреждаю, не выдержит. Ну и что ж? Вот если бы доктор мог обещать ей, что она станет худенькой, тогда пожалуйста, она бы слепо слушалась всех его советов! Любые муки перенесла бы, но раз это невозможно – мы ведь с вами знаем, что невозможно?… – она не желает лишать себя радостей жизни из-за каких-то пустяков с сердцем… Впрочем, в смысле здоровья ее беспокоит иное…

– А что именно, госпожа Петраччи?

Натали ответила не сразу:

– Да так, ничего… Поговорим лучше о чем-нибудь другом… Нужно позвонить матери мальчика, сообщить ей о происшествии. Ремесло родителей, доктор, становится день ото дня все труднее, дети так нас обогнали, что мы их уже не можем понять. В мое время это ремесло тоже не было синекурой, но согласитесь, дистанция между автомобилем и ракетой куда больше, чем между фиакром и автомобилем… У Кристо есть младший брат, зовут его Малыш, ему всего пять лет; его мать как-то передала мне свой разговор с ним, она ему сказала: «Перестань возиться с телевизором, ты его разобьешь и сделаешь себе больно». Так знаете, что он ответил: «Не беспокойся, я его отсоединил от сети». И это в пять лет, доктор. Я не утверждаю, что он знает, что к чему, но он уже знает достаточно много и понимает, откуда может грозить опасность…

– Да, – согласился доктор, и на его усталом угреватом опухшем лице вдруг появилось робко-сконфуженное выражение, – и меня тоже здорово обогнали. Мои сорванцы плюют на все, оба провалились на экзамене.

– Все всегда проваливались, доктор, а потом все налаживалось.

– Верно, – согласился доктор, – редко приходится слышать, что мой, мол, выдержал. Обычно говорят провалился. Но ведь есть же такие, которые не проваливаются!

– Чем они очаровательнее, тем чаще они проваливаются. Налить вам, доктор? Только самую чуточку…

– Видите, какая вы, госпожа Петраччи! Меня больные ждут. Ухожу, вернее, убегаю. Если что-нибудь случится, позвоните мне, а если нет, я сам завтра загляну…

Оставшись одна, Натали склонилась над рисовальной доской. Турок, десятки раз рисованный и перерисованный, вдруг посмотрел на нее с каким-то странным выражением: что-то появилось в нем скрытое, фальшивое… Рассеянно водя пером, Натали расписывала ящик затейливыми завитушками. Турок, помимо своей воли, стал предтечей. Лживый, сверхлживый автомат Кемпелена. Но люди сумеют сделать подлинными все эти жульничества и чудеса… Надо бы позвонить матери Кристо, на их улице слухи распространяются чересчур быстро, нехорошо будет, если госпожа Луазель узнает от чужих, что с мальчуганом что-то случилось…