Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений. Том 42

Джон Рёскин.

Делай добро, живя и умирая.

Джон Рёскин.

Умирая, можно сделать столько же и даже больше добра, чем в середине жизни.

Краткость жизни ни для одного разумного человека не может быть основанием для того, чтобы бесполезно тратить ту долю ее, которая ему дана. Ни дни наши, ни жизни не могут быть благородныи святы, если мы их проводим, ничего не делая. Лучшая утренняя молитва та, в которой мы просим, чтобы ни одно мгновение этого дня не прошло бесполезно, и лучшая благодарность перед обедом заключается в сознании, что мы честно заслужили нашу пищу.

Джон Рёскин.

Как же не думать о будущем? Не соображать свои поступки с ожидаемым предположением? Работая для других, соображайся с будущим. Для себя живи одним настоящим.

Как только ушел в прошедшее или будущее, так ушел от бога и от этого тотчас же одиноко, сиротливо, не свободно.

Будущего нет: оно делается нами.

Настоящее. Мы никогда не заботимся о настоящем. Будущее кажется нам слишком медленным, и мы стараемся приблизить его к себе, или мы вызываем прошедшее, чтобы удержать его: мы так неразумны, что блуждаем во временах, которые не принадлежат нам, и не думаем о том одном, которое наше, и так легкомысленны, что думаем о тех временах, которых уже нет, и без заботы о нем упускаем то одно, которое есть.

Паскаль.

Нет того положения, в котором бы человек не почувствовал себя свободным и творцом жизни, если он только перенесет всё свое сознание в настоящее.

Нет в человеке ничего драгоценнее, нужнее ему — света разума. Что же это за удивительная вещь, что люди, кроме всех тех страстей, которые воздействуют на душу, ослабляя свет разума,употребляют еще средства непосредственного воздействия на мозг, орган разума, чтобы ослаблять свет его.

Пьянство, курение, всякое умышленное одурманение — это страх перед своей совестью. Чем чутче совесть человека или чем хуже его жизнь, тем нужнее ему заглушить ее дурманом.

От этого-то и предаются больше всего самоодурманиванию самые совестливые и самые развращенные люди.

Готовясь к совершению преступления, люди обыкновенно напиваются.

Люди же, живущие преступно, вперед напиваются, чтобы не сознавать неправды и для своей жизни.

Какая настоятельная необходимость заглушения своей совести должна быть в людях, которые не могут воздержаться на самое короткое время от отравления чистого воздуха табачной мерзостью, будь это воздух майского утра, и несмотря на присутствие детей и людей, имеющих отвращение к табачному дыму.

Человек, переставший пить и курить, приобретает ту умственную ясность и спокойствие взгляда, который с новой верной стороны освещает для него все явления жизни.

Пьянство — это добровольное сумасшествие.

Сенека.

То, что очень трудно перестать пить вино и курить, есть ложное представление, внушение, которому не надо поддаваться.

Не нужно думать, что для освобождения себя от бесполезной и вредной привычки необходимы особенные условия, нужно, напротив, думать, что очень легко перестать делать глупое и вредное.

Любить можно только бога и потому и служить можно и должно только ему.

Своя воля не может быть удовлетворена, хотя бы она и получила всё, чего желает; но стоит отказаться от нее и тотчас же чувствуешь себя удовлетворенным.

Истинная и единственная добродетель состоит в том, чтобы ненавидеть себя, — человек же достоин ненависти за свою похоть, — и искать существа, истинно достойного любви, чтобы любить его. Но так как мы не можем любить того, что вне нас, то нужно любить существо, которое в нас, но которое не то, что мы сами. А таково лишь существо всеобъемлющее. Царство божие — в нас; всеобщее благо — в нас, но это не мы.

Паскаль.

Для нас важно одно — знать, чего бог хочет от нас. А это выражено вполне ясно в Евангелии, и потому я считаю, что мое дело в том, чтобы выучиться исполнять всё то, что так ясно повелено мне извне словами и изнутри совестью, на это направить все мои силы, твердо зная, что если я посвящу свои силы на исполнение воли хозяина, он не оставит меня, и со мной — с моей душой — будет то самое, что и должно быть.