Владимир Жаботинский - Эдельвейс

— Правду!

— И теперь, — снова заговорил медведь, — на всем пространстве бернского Оберланда не осталось почти ни одного медведя. Только мы удалились на недоступную Юнгфрау и поселились тут, вдали от людей. Но теперь один из них проник и сюда. Братья, я не убил его. Он сказал мне, что ищет тот самый эдельвейс, который растет на вершине нашей Юнгфрау. Этот цветок принесет счастье тому, кто сорвет его, и родине этого героя. Все это — правда, и новая родина, смелый охотник, будет действительно счастлива, если ты добудешь этот цветок, но знай, что твое счастье, о котором говорит поверье, это — вечный покой. Тому, кто сорвет эдельвейс с вершины Юнгфрау и осчастливит навеки свою родину, не назначено вернуться живым.

Медведь замолчал, а охотник стоял в глубоком отчаянии.

Тогда медведь снова заговорил:

— Слушай же, охотник. Мы пошлем одного из нас, он сорвет драгоценный цветок и лишится ради него жизни. Ты возьмешь этот эдельвейс. Но в награду за это обещай нам, когда ты вернешься, уговорить людей, чтобы, по крайней мере, в этом последнем убежище люди не преследовали нас и дали нам спокойно оставаться здесь до тех пор, пока не наступят лучшие времена. Хочешь?

Охотник бросил свой арбалет наземь, поднял руку вверх и сказал:

— Клянусь.

На рассвете один из медведей ушел из пещеры. Весь день охотник ждал его возвращения, глядя на высокую вершину Юнгфрау. А поздно вечером раздался грохот, по склону горы промчалась лавина, и на площадку у входа в пещеру скатился безжизненный медведь. У него в лапе был пышный, белый, бархатистый эдельвейс.

Медведи зарыли своего товарища в белом снегу. Он получил счастье — вечный покой.

Наутро охотник должен был покинуть медведей и вернуться в долину.

Наступила ночь. Медведи спали, но охотник сидел у входа и думал. Эдельвейс был у него, но условие медведей казалось ему невозможным. Отказаться от охоты, когда в ней столько радостей, и именно теперь, когда он открыл местопребывание медведей? Это казалось ему ужасным. В нем сразу проснулась натура стрелка.

Он начал жадно вглядываться в спавших зверей. Ему пришло в голову, что и теперь можно было бы славно поохотиться. Эта мысль овладела им и отуманила его голову…

Он пробрался к месту, где накануне бросил свой арбалет, поднял его и всадил стрелу глубоко в сердце одного из медведей. Тот успел только зареветь.

Все медведи разом вскочили. Поднялся рев и грохот, и, увидев труп, звери яростно кинулись на охотника.

Тогда послышался голос того медведя, который встретил охотника накануне.

— Это бесполезно. Не убивайте его. Вы видите, братья, что люди неисправимы. И они сильнее нас. Уступим же им место! Рев еще усилился, и вся масса зверей с воем бросилась к выходу пещеры и ринулась с площадки вниз. Их падение разбудило лавину, и лавина навеки похоронила их под снегами Юнгфрау.

Охотник вернулся в Оберланд. Я не знаю, был ли он счастлив, и не знаю, где тот эдельвейс, но бернский кантон стал могущественнейшим во всем швейцарском союзе.

После небольшой паузы Аннели спросила:

— Seyd ihr scho a Mal in Bern g'sy? [2] Вы уже бывали в Берне? (нем., диал.)

Я ответил:

— Да, я бывал уже в Берне.

Она сказала:

— За старым мостом в Берне есть яма, где бродят на потеху народу несколько медведей. Вы видели? Мой отец посмотрел на них и сказал, что люди нехорошо отплатили старым владыкам нашего кантона за эдельвейс.

1898

На голубом цюрихском озере / Чудную девушку я увидел (нем., диал.).

Вы уже бывали в Берне? (нем., диал.)