Владимир Жаботинский - Диана

Я ответил:

— Спасибо, поклонись и ей. Пойдешь сегодня смотреть Джачинту Пеццана в „Терезе Ракэн“? [31] Джачинта Пеццана (1841–1919) — итальянская драматическая актриса; „Тереза Ракэн“ — спектакль по одноименному роману французского писателя Эмиля Золя (1840–1902)

— Нет. Я занят. — В тоне этого „занят“ ясно звучало приглашение спросить „чем?“ Я сказал:

— А я пойду.

Тогда он сказал:

— Я занят. Мы с Дианой едем смотреть закат на вилле Боргезе [32] Вилла Боргезе — один из самых популярных музеев Рима, включающий в себя картинную галерею и городской парк и вернемся поздно.

Я сказал:

— Жаль. Пеццана удивительная артистка. В молодости она гремела. Ее помнят еще в России под именем Гвальтьери.

Он сказал:

— Что ж, я тоже недурно проведу время.

„Он начинает нагличать“, — подумал я и сел молча за бюллетень одесского гоф маклера. Он постоял у окна, постучал пальцами о стекло, потом каблуком о каменный пол, потом не выдержал и обернулся.

— А я Диане все сказал.

Я тихо проговорил:

— Ульки — четырнадцать процентов, сандомирки — двадцать два процента. [33] Улька, сандомирка — сорта зерна

Он продолжал:

— Все. Что она не должна с тобой видеться, а при встрече должна вежливо поклониться и пройти мимо и все рассказывать мне.

Я тихо проговорил:

— Остальное с мельницы Вайнштейна.

Он сказал:

— И она, знаешь, отнеслась вполне спокойно и была весь день в прекрасном настроении.

Я поднял голову и сказал ему:

— Я тоже. А теперь иди домой и не мешай, а то твой депутат наговорит глупостей, и все скажут, что ему дурак писал речь.

На другой день Гоффредо, не трогая опасных тем, только спросил у меня:

— Хорошо играла Пеццана? — И я видел, что он ждет с моей стороны такого же вопроса; я разразился диссертацией о натурализме на сцене, сопоставил Эрмете Дзаккони с Эрмете Новели [34] Эрмете Дзаккони, Эрмете Новели — известные итальянские актеры начала ХХ в. и не без удовольствия чувствовал, что в душе моего друга нарастает невнятное чувство тревоги. Он, по видимому, органически не переносил недомолвок. Невысказанное слово жгло его, как горячая картофелина, лишало спокойствия и самообладания. Ему необходимо было знать, что я затеваю, по крайней мере, — что испытываю, но я молчал.

Я потом узнал, что он старался выпытать о моих планах у Дианы, даже довел ее до слез, но ей решительно не о чем было рассказывать.

Когда он пришел на четвертый день, я увидел, что он положительно несчастен и хочет вызвать меня на разговор о Диане во что бы то ни стало. Я сейчас же достал свои хлебные таблицы и начал пространное объяснение о движении зерновых грузов по Днепру. Он меня прервал на шестой минуте.

— Это после, я сейчас устал.

— Хорошо, — ответил я и запер аккуратно ящик. Мы молчали.

— Слушай! — начал он.

— Что?

— Не пора ли кончить эту комедию?

— Какую?

— Да вот эту. Ведь все равно — ничего не выйдет.

— Может быть.

— Я тебя уверяю, ничего не выйдет.

— Может быть.

— Не может быть, а наверное. Да чего тебе еще, сама мне сказала.

— Ну, и радуйся.

— Конечно, радуюсь. Но мне жалко тебя. Ты себя ставишь в глупое положение. Если бы ты знал, как она вчера хохотала при одной мысли!

Смешно сказать: игра была грубая, но меня она глубоко задела. Я почувствовал себя словно после пощечины. Я Диану знал, она всегда с тем, кто в эту минуту сильнее; может быть, она и действительно вчера хохотала при „одной мысли“. Я напряг все силы, чтобы не выдать своих ощущений и найти колкий ответ, но ничего не находилось. Он это мгновенно понял, и мы оба почувствовали, что в эту минуту он получил надо мною верх.

— С тебя этого достаточно, — сказал он. — Послушайся меня, заяви, что отказываешься, и кончено.

— Давно ли ты сам настаивал, чтобы я не отказывался?

— То было другое дело! Ты считал, что можешь добиться всего, и только ради меня сдерживаешь свою волю. За это спасибо, мне благодеяний не нужно. Теперь у нас речь идет о другом: ты убедился, что все равно ничего не достигнешь, признай это, и мы опять заживем по старому.

— Да кто тебе сказал, что я убедился?

— Как? Ведь я тебе говорю, что она… Или ты мне не веришь?

Я успел взять себя в руки и сообразил, что лучшее оружие против него — уклончивость и отмалчивание, как до сих пор. Я постарался выразить на лице полное спокойствие и ответил ему так:

— Вот что я тебе лучше скажу: сегодня Мальдачеа [35] Николо Мальдачеа — итальянский актер и певец читает неаполитанские куплеты в саду Савойя. Ты мне его всегда хвалил. Хочешь пойти?