Николай Лейкин - Рыболовы

— И прикончили?

— Прикончили. На воздухѣ да въ холодкѣ-то вѣдь пьется. Опять же колбаса эта у нихъ съ перечкомъ…. селедки копченыя… Съ соленой закуской чудесно. Выпили и ни въ одномъ глазѣ… Поспать вотъ только теперича нужно. Сдамъ ружья, да и на боковую.

— Убили-ли что?

— Еще-бы не убить! Тетеревъ есть. Убилъ я и имъ передалъ. Хотѣли они въ лоттерею его промежду себя разыграть, да не знаю, разыграли-ли.

Егерь прислушался и сказалъ:

— Ѣдутъ.

Въ отдаленіи послышался колокольчикъ. Минутъ черезъ пятъ показались охотники. Двое изъ нихъ были съ собаками. Одинъ былъ для чего-то въ кавказской буркѣ, другой въ резиновомъ пальто, хотя погода была ясная. Егерь всталъ со скамейки и направился къ нимъ.

— Рыбки, ваша милость, изволили по дорогѣ купить? — обратился онъ къ бѣлокурому усачу и заглядывая въ его яхташъ.

— Женѣ въ подарокъ везу. Нельзя безо всего домой явиться, — отвѣчалъ тотъ. — Дичи нѣтъ, такъ ужъ хоть рыба.

— Кому птица-то у васъ досталась?

— Евстигнѣю Петровичу. За эту птицу онъ обязанъ всѣхъ насъ на пароходѣ завтракомъ угостить, отвѣчалъ рыжій бакенбардистъ, въ бакенбардахъ котораго торчала солома.

— А я думалъ, вамъ. У васъ что-то яхташъ-то набитъ.

— А это у меня березовыя почки въ газетной бумагѣ. Везу домой, четвертушку настоять.

— На березовыхъ почкахъ чего лучше! Самый пріятный настой.

— Еще-бы, и лекарственный.

Мужикъ въ пиджакѣ улыбнулся, толкнулъ въ бокъ мужика въ синемъ зипунѣ и сказалъ:

— Баринъ по березовымъ почкамъ охотѣлся, почекъ настрѣлялъ.

— Ты не скаль зубы-то! Не твое дѣло! — крикнулъ на него рыжій бакенбардистъ. — Въ хорошую охоту я по десятку птицъ стрѣлялъ. А теперь какая охота! Нешто теперь охота! Теперь скоро и совсѣмъ ее кончать надо. Николинъ день на носу. Почитай ужъ въ послѣдній разъ по веснѣ и пріѣхали-то. А ты зубы скалишь.

— Плюньте на нихъ, Михаилъ Иванычъ, — остановилъ его егерь. — Народъ безъ понятіевъ. Нешто они понимаютъ господскій обиходъ! Собачку съ собой возьмете или мнѣ оставите?

— Возьму, возьму. А вонъ Алексѣй Сергѣичъ муравьевъ бутылку набралъ, — кивнулъ бакенбардистъ на человѣка въ буркѣ.

— Муравьи тоже прелестная вещь для домашняго обихода. Отъ ломоты-ли, спину-ли разбить — первое дѣло. Надо только ихъ въ печкѣ заморить — и когда изъ нихъ спиртъ выйдетъ — имъ тереться. Пожалуйте вашу двустволку, Алексѣй Сергѣичъ… Извольте получить. А только и двухстволка же эта у васъ новая! Прелесть одна.

— Въ летъ по муравьямъ бьетъ, — пробормоталъ мужикъ въ пиджакѣ, улыбнулся и отвернулся.

Егерь скосилъ на него глаза и, обратясь къ охотникамъ, произнесъ:

— Покажите, господа, тетерева-то имъ… Пусть они посмотрятъ хорошенько, какой боровъ этой двустволкой убитъ, тогда и не станутъ говорить, что по муравьямъ въ летъ бьетъ. Михаилъ Иванычъ, у васъ что-ли тетеревъ-то?

— Нѣтъ, у меня сморчки въ яхташѣ. Птица у Евстигнѣя Петровича.

— Сморчки, — снова улыбнулись мужики. — По сморчкамъ стрѣлять еще лучше.

— Да развѣ я стрѣлялъ, чортовы куклы! Я сморчки у бабы купилъ.

— Вотъ тетеревъ, вотъ! — возгласилъ хриплымъ басомъ высокій черный охотникъ въ клеенчатомъ пальто, полѣзъ въ яхташъ, вынулъ оттуда птицу и потрясъ ее передъ глазами мужиковъ.

— Пароходъ-съ, — сказалъ егерь. — Извольте спускаться на пристань. Когда изволите къ намъ опять пожаловать?

— Да развѣ ужъ послѣ Николина дня въ воскресенье на послѣдяхъ сюда пріѣхать, — отвѣчалъ охотникъ въ кавказской буркѣ.

— Ждать будемъ, ждать будемъ. Я для водки-то приготовлю черносмородинныхъ почекъ.

Охотники начали спускаться на пристань.

— Фу, ты пропасть! Бродимъ, бродимъ по лѣсу и полянамъ, а хоть бы ворона попалась! Гдѣ-же птица-то? Куда она дѣлась, чортъ возьми! — плюнулъ толстый грузный охотникъ въ высокихъ сапогахъ, подвязанныхъ выше колѣнъ ремнями, въ сѣрой курткѣ со свѣтлыми пуговицами и съ зеленой оторочкой, съ франтовскимъ ружьемъ за плечами и съ яхташемъ, въ сѣткѣ котораго виднѣлись три красныхъ гриба. — Гдѣ-же птица-то? — еще разъ обратился онъ къ сопровождавшему его мужиченкѣ въ рваномъ пиджакѣ, опоркахъ на босую ногу и въ замасленной какъ блинъ фуражкѣ съ надорваннымъ козырькомъ.

— Распугали, ваше высокоблагородіе. Очень ужъ здѣсь много охотниковъ ходитъ, — отвѣчалъ мужиченко. — Опять же теперь осенью и бабья нація тронулась за грибами въ этотъ лѣсъ. А за бабой солдатъ пошелъ. Сами знаете, здѣсь у насъ солдаты стоятъ — ну, имъ и лестно. Изволили видѣть даве парочку съ подсолнухами? Птица ничего этого не любитъ.