Николай Лейкин - Рыболовы

— Нѣтъ, ужъ пора. Мы давно по болоту мотаемся, — отвѣчалъ охотникъ, одѣтый тирольскимъ стрѣлкомъ. — Пойдемъ въ Зеленово въ охотничью избу, оставимъ собакъ да и домой.

— Ну, напредки милости просимъ. У меня и переночевать можно, колъ до темноты засидитесь. Господа ночуютъ. Сосѣди про меня говорятъ тутъ: «вотъ-де вдова и гостей мужчинскаго полу у себя оставляетъ», а мнѣ наплевать. На чужой ротокъ не накинешь платокъ. А я знаю, что я честная вдова и себя соблюдаю. Хи-хи-хи… Вѣдь ежели они это говорятъ, то говорятъ по зависти, что вотъ у меня господа бываютъ. Ну, прощайте… Благодаримъ покорно, — закончила Василиса Андреевна, принимая двѣ рублевыя бумажки за чай и яйца, и отправилась за ворота провожать охотниковъ.

— Ну, вотъ… Теперь мы видѣли и здѣшнюю чаровницу съ черными зубами, — сказалъ докторъ, когда отошелъ отъ избы.

Охотникъ, одѣтый тирольскимъ стрѣлкомъ, только улыбнулся.

Охотяники приближались къ охотничьей избѣ.

Они были не безъ добычи. Докторъ несъ дикую утку, держа ее за горло и помахивая ею.

— Возьмите утку-то себѣ, право возьмите, — говорилъ онъ охотнику, одѣтому тирольскимъ стрѣлкомъ.

— Нѣтъ, нѣтъ… Мы ее раздѣлимъ пополамъ, — отвѣчалъ тотъ. — Выстрѣла было два, стрѣляли мы оба, видно даже, что оба заряда попали въ нее, стало-быть добыча пополамъ.

— Да какъ тутъ утку дѣлить! Возьмите ее всю. Вы человѣкъ женатый, снесете ее женѣ. А мнѣ куда съ уткой? Я человѣкъ холостой и даже не каждый день столуюсь дома. Мнѣ и похвастаться-то добычей не передъ кѣмъ.

— Передъ кухаркой похвастаетесь.

— Это половиной-то утки? Да кухарка въ заходъ захохочетъ. Берите, берите.

— Право мнѣ совѣстно.

— Берите, говорю вамъ.

Охотникъ, одѣтый тирольскимъ стрѣлкомъ, пожалъ плечами и сказалъ:

— Ну, спасибо, коли такъ. Только мнѣ, право, совѣстно.

— Что за совѣсть! Конечно, одной утки мало на жаркое — ну, прикупите другую. Навѣрное ужъ у егеря есть на ледникѣ.

— Знаете, я этого никогда не дѣлаю, чтобы покупать дичь на охотѣ и потомъ выдавать ее за свою добычу.

— Да вѣдь мало одной-то утки. У васъ велика-ли семья?

— Самъ-шесть за столъ садимся.

— Ну, вотъ видите. Что тутъ ѣсть!

— Цыплятъ кухарка прикупитъ. Кто цыпленка возьметъ, кто утки…

Охотникъ, одѣтый тирольскимъ стрѣлкомъ, взялъ утку и привѣсилъ ее къ своему яхташу. Видна уже была охотничья изба. На бревнахъ около охотничьей избы сидѣли пять-шесть бабъ и дѣвокъ и тонкими голосами пѣли пѣсню. Противъ бабъ и дѣвокъ стоялъ рыжебородый человѣкъ безъ шапки въ охотничьихъ сапогахъ, съ бутылкой пива въ одной рукѣ и стаканомъ въ другой и покачивался на ногахъ.

— Кто это такой? Что это за пѣніе? — спросилъ докторъ.

— Да купецъ куролеситъ, — отвѣчалъ охотникъ, одѣтый тирольскимъ стрѣлкомъ. — Пріѣхалъ еще третьяго дня на охоту, запьянствовалъ, ни въ лѣсъ, ни на болото не идетъ, шляется по деревнѣ, поитъ мужиковъ и бабъ. Егерь разсказываетъ, сегодня съ ранняго утра началъ… Перестрѣлялъ на деревнѣ нѣсколько куръ… И вотъ до сихъ поръ…

Купецъ увидалъ охотниковъ и бросился къ нимъ.

— А! Голубчики! Наши охотнички! Ну, что? Много-ли настрѣляли? — воскликнулъ онъ. — А я эво какихъ пять лебедей подстрѣлилъ!

Купецъ указалъ на бабъ, сидящихъ на бревнахъ.

— Утку подстрѣлили? — кивнулъ онъ на утку, висящую у яхташа. — Это на двоихъ-то да одну утку? Ну, моя добыча лучше. Вонъ мои покойнички лежатъ. Разъ, два, три, четыре. Четыре птичьи души загубилъ.

Невдалекѣ отъ бревенъ лежали четыре застрѣленныя курицы.

— Четыре птичьи души… Право… Да что тутъ по болотамъ-то да по лѣсамъ ноги ломать! Я на деревнѣ дичину нашелъ… — продолжалъ купецъ. — Голубчики! Пивца по стаканчику?.. — предлагалъ онъ. — Съ устатку-то хорошо.

— Нѣтъ, спасибо. Мы еще не обѣдали. Мы обѣдать будемъ, — отвѣчалъ докторъ.

— Да передъ обѣдомъ-то кишечки прополоскать и чудесно.

Охотники прошли въ охотничью избу. Ихъ встрѣтилъ старикъ егерь Холодновъ.

— А я ужъ васъ заждался, ваша милость. И грибы, и яицъ для яичницы вамъ заготовилъ. Съ добычей-ли? Всего одну уточку порѣшили?

— Нѣтъ дичи… Никакой дичи нѣтъ… — отвѣчалъ охотникъ, одѣтый тирольскимъ стрѣлкомъ.

— Я вѣдь докладывалъ вашей милости, что у насъ по понедѣльникамъ охотиться нельзя. По воскресеньямъ очень много народу наѣзжаетъ по болотамъ и лѣсамъ шляться — ну, вся дичь и распугана. Вонъ въ родѣ нашего купца охотничекъ пріѣдетъ и пойдетъ по лѣсу бродить, такъ такой не только что дичь, а и медвѣдей распугаетъ. Жарить грибы и яичницу?