Николай Лейкин - Вне рутины

— Отчего-же только изъ одной благодарности? возразила мать. — Вы мужчина еще не старый.

Іерихонскій пріосанился, поправилъ очки, погладилъ подбородокъ и отвѣчалъ:

— Не старый. Я и не называю себя старымъ, но и не молодой, все-таки пожилой…

— А что вы называете старымъ? — спросила Сопяша, но Іерихонскій сдѣлалъ видъ, что не слышалъ ея вопроса, да и Манефа Мартыновна замяла вопросъ дочери и стала предлагать Іерихонскому скушать кусочекъ сладкаго торта съ чаемъ.

— Охотно. Благодарю васъ, — поклонился онъ и спросилъ:- Не есть-ли этотъ тортъ дѣло искусныхъ ручекъ Софьи Николаевны, курсистки кулинарныхъ курсовъ?

— О, нѣтъ! Это покупной. Соняша что-то ужъ давно забросила свою стряпню, — отвѣчала мать. Теперь у нея живопись, живопись и живопись. А она прекрасно научилась готовить торты.

Іерихонскій съ аппетитомъ ѣлъ тортъ. Соняша пристально смотрѣла на него и, наконецъ, спросила:

— А скоро вы выслужите вашу пенсію?

— Полную черезъ два года. Немножко даже меньше.

— А велика-ли эта пенсія?

— Полная около тысячи рублей въ годъ.

— То-есть что это такое: около? Больше или меньше тысячи?

— Немножко больше. Но, кромѣ того, я имѣю достатокъ, скопленный энергіей и аккуратностью…

Дабы помѣшать дальнѣйшимъ разспросамъ дочери, Манефа Мартыновна воскликнула:

— Антіохъ Захарычъ! Да что-же вы такъ мало коньяку-то налили себѣ въ чай? Позвольте, я вамъ сама подолью.

Іерихонскій сидѣлъ у Заборовыхъ недолго. Выпивъ два стакана чаю съ коньякомъ, часу въ десятомъ онъ посмотрѣлъ на часы и поднялся изъ-за стола.

— Хорошіе гости посидятъ, посидятъ да и уходятъ, — сказалъ онъ, поправивъ орденъ на шеѣ. — Не смѣю больше утруждать васъ своимъ присутствіемъ. Мое почтеніе. Позвольте васъ поблагодарить за радушное угощеніе и попрощаться съ вами.

— Что-жъ это вы, Антіохъ Захарычъ, такъ мало посидѣли! — начала Манефа Мартыновна. — Мы только что разговорились, какъ слѣдуетъ.

— Приберегу дальнѣйшій разговоръ для другого свиданія, а сегодня я ужъ замѣтилъ, что барышня начала немножко зѣвать. Очевидно, имъ пора; и на покой.

— Что вы, что вы! Да она у меня прямо полуночница. Раньше двѣнадцати часовъ никогда спать не ложится, да и въ постели-то читаетъ всегда часовъ до двухъ. Видишь, Соняша, какая ты неучтивая! Ты зѣвнула и этимъ прямо выгоняешь отъ насъ Антіоха Захарыча, — упрекнула Манефа Мартыновна дочь.

— И не думала зѣвать. Я не знаю, съ чего это они выдумали, — отвѣчала Соняша.

— Замѣтилъ, замѣтилъ. Но я нисколько на это не претендую. Для перваго визита для меня и того короткаго времени достаточно, которое я у васъ такъ пріятно провелъ. Позвольте проститься, еще разъ.

— Ну, прощайте… А право, посидѣли-бы.

— Въ другой разъ, многоуважаемая Манефа Мартыновна. Надѣюсь, ужъ вы теперь позволите мнѣ посѣщать васъ по вечерамъ?

— Ахъ, пожалуйста, пожалуйста!.. Намъ такъ пріятно ваше сообщество. Вы такой милый собесѣдникъ.

А Соняша молчала и глядѣла куда-то въ сторону.

— Мое почтеніе, — сказалъ Іерихонскій и приложился къ рукѣ Манефы Мартыновны, остановился и спросилъ:- А барышня позволитъ у ней ручку поцѣловать?

— Нѣтъ, нѣтъ. Я этого не люблю, — пробормотала Соняша. — Прощайте такъ.

Она протянула руку. Іерихонскій пожалъ руку и пятился.

— Надо сказать Ненилѣ, чтобы подала пальто, — сказала Манефа Мартыновна и отворила дверь изъ столовой въ кухню, но такъ быстро, что подслушивавшая ихъ разговоръ у двери Ненила и еще какая-то женщина, очевидно, налегавшія на дверь, такъ и выскочили въ столовую.

— Дарья! Что ты здѣсь дѣлаешь? Это моя Дарья, — произнесъ Іерихонскій, указывая на вторую женщину.

Та закрыла лицо передникомъ и заговорила:

— Виновата, баринъ. Я къ ихней кухаркѣ на минуточку.

— Ну, бабы! — покачалъ головой Іерихонскій. — Хороша караульщица квартиры!

— Да тамъ, баринъ, Семенъ сидитъ, — отвѣчала, Дарья.

— Иди скорѣй подать генералу пальто, — сказала своей кухаркѣ Манефа Мартыновна.

Та, шурша юбкой новаго ситцеваго платья, бросилась въ прихожую.

Іерихонскій въ сопровожденіи хозяекъ зашелъ за своей шляпой въ гостиную и сказалъ въ отдаленіи стоявшей Соняшѣ:

— Вижу, что долженъ заслуживать расположеніе молодой хозяйки. Цвѣты, Софья Николаевна, вы изволите любить?

— Люблю.

— Такъ въ слѣдующій-же разъ являюсь къ вамъ съ корзинкой гіацинтовъ.

— Только вы пожалуйста предупреждайте, когда придете, — проговорила Соняша.

— А развѣ непремѣнно нужно? Хорошо-съ. Всякій разъ я буду присылать Дарью съ предупрежденіемъ. За два часа вамъ будетъ извѣстно. Но прошу васъ, дорогія хозяйки, очень прошу не готовиться къ пріему меня… Пожалуйста…