Джим Томпсон - Кидалы

— Спасибо, что сказали, — серьезно кивнул Рой. — Сейчас у меня никого нет, но обычно я быстро обзавожусь друзьями.

— Конечно. Такой приличный молодой человек, как вы, просто обязан иметь много подруг, и могу поспорить, они тоже — высший сорт! Не такие, как всякие там кошелки, которые только пройдут по коридору и уже успеют бросить тень на отель.

— Ни в коем случае, — уверил его Диллон. — Я очень осторожен в выборе знакомств, мистер Симмс. Особенно среди дам.

Он действительно был осторожен. За четыре года жизни в гостинице у него была лишь одна подруга, разведенная женщина лет тридцати, и все в ней — внешность, одежда, поведение — полностью устроило бы даже придирчивого мистера Симмса. Единственное, что он мог поставить ей в вину, так это редкость ее визитов. Потому что Мойра Лангтри тоже была придирчива. Диллон часто ее ограничивал из тактических соображений, но, будь ее воля, она и на милю бы не подошла к «Гровенор-Карлтон». В конце концов, она жила в своей собственной квартире со спальней, двумя ванными комнатами и баром. Если он действительно хочет ее видеть, в чем она уже начинает сомневаться, почему он сам к ней не приходит?

— Почему ты не можешь? — спрашивала Мойра, когда он сидел в постели, разговаривая с ней по телефону. — Тебе идти столько же, сколько и мне.

— Но ты ведь гораздо моложе. Такая молодая женщина, как ты, может позволить себе побаловать старика.

— Лестью ты ничего не добьешься, мистер. — Ей было приятно. — Я на пять лет старше и постоянно это ощущаю.

Диллон усмехнулся. На пять лет старше? Да минимум на десять!

— По правде говоря, я неважно себя чувствую, — объяснил он. — Нет, не заразился. Просто вчера ночью я споткнулся в темноте о кресло, и теперь у меня синяк во весь живот.

— Ну... тогда я, пожалуй, приду...

— Ты умница. Я бы затаил дыхание, если бы не задыхался.

— Ну-ка дай послушать.

— Пых-пых, — сказал он.

— Бедняжечка, — ответила она. — Мойра уже в пути, уже идет.

Вероятно, когда он позвонил, она была уже готова к выходу, потому что меньше чем через час оказалась у Роя. А может быть, ему только так показалось. Ему пришлось встать, чтобы открыть дверь, и, вернувшись в постель, он почувствовал странную усталость и головокружение. Он прикрыл глаза, а когда открыл их — буквально сразу, как ему показалось, — она уже была в комнате. Покачиваясь, горделиво переступая в туфлях на тоненьких каблучках, в комнату вошла хорошо сложенная, крепкая женщина с черными блестящими волосами и сверкающими темными глазами.

На секунду она замерла у порога, самоуверенная и одновременно робкая. Она походила на один из тех манекенов, которые навязчиво зазывают прохожих в магазин. Потом завела руку за спину, нащупала ключи и мягко закрыла дверь.

Рой перестал размышлять, сколько ей лет.

Ей было уже много.

Ей было еще мало.

Она оценила его молчаливое одобрение и слегка качнула плечами, чтобы с них сползла горностаевая накидка. Потом, слегка покачивая бедрами, медленно прошла по комнате, выставив вперед маленький подбородок и упругую грудь под облегающей белой блузкой.

Она остановилась, упершись коленями в его кровать; он посмотрел вверх и увидел только кончик носа, выступавший над очертаниями ее грудей.

Подняв палец, он ткнул сперва в одну, потом в другую.

— Не прячьтесь, — сказал он. — А ну, выходите, где вы там?

Она грациозно опустилась на колени, и ее глаза впились в его лицо.

— Подлец, — сказала она бесцветно, и блуза задвигалась в такт словам. — Я тебя ненавижу.

— Близняшки-непоседы, — сказал он. — Может, им пора в постельку?

— Знаешь, что я сейчас сделаю? Я тебя задушу.

Он сказал:

— Смерть, где твое жало? — И на некоторое время лишился способности говорить. После невероятно нежного, сладко пахнущего небытия ему было позволено сделать глоток воздуха. И он прошептал: — Ты так хорошо пахнешь, Мойра. Как сука в борделе.

— Милый, ты так красиво выражаешься!

— А может быть, ты пахнешь и не хорошо...

— Да. Ты только что сам сказал...

— Может, так пахнет твоя одежда.

— Нет, я! Хочешь, докажу?

Он хотел, и она доказала.

Когда Рой впервые попал в Лос-Анджелес, он старался ограничивать свой интерес к женщинам лишь необходимостью. Ему исполнился двадцать один год, и в этом возрасте он был старше своих сверстников. Его стремление к противоположному полу было таким же сильным, как и у любого другого мужчины, и даже сильнее; быть может, потому, что в прошлом ему везло. Он притягивал людей. Он долго и внимательно осматривался, прежде чем выбрать Лос-Анджелес исходной точкой своей деятельности, и на тот момент весь его капитал составлял меньше тысячи долларов.