Джим Томпсон - Кидалы

— Двадцать центов.

— Двадцать центов? — Рой начал копаться в карманах, глядя на продавца, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Где-то у меня была мелочь. Точно помню. Вот черт...

Он раздраженно покачал головой и вытащил кошелек:

— Извините. С двадцатки будет сдача?

Продавец буквально выхватил купюру из рук Диллона. Он хлопком припечатал двадцатку к краю кассы и отсчитал сдачу. Диллон рассеянно взял ее, продолжая рыться в карманах.

— Ну что ты скажешь! Я же точно помню, где-то у меня была мелочь... — Он замолчал и радостно осклабился: — Вот они! Двадцать центов! Верните мою двадцатку, пожалуйста.

Продавец схватил центы и швырнул обратно купюру. Диллон направился к двери, замерев на секунду, окидывая безразличным взглядом стеллажи с журналами.

Уже десятый раз за этот день он делал «двадцатку», один из трех стандартных приемов кидалы. Другие два назывались «шлепок» и «кружево», они применялись обычно для больших сумм, но были не такими быстрыми и безопасными. Некоторые лохи постоянно попадались на эту удочку, сами того не замечая.

Диллон не видел, как продавец вышел из-за прилавка. Парень вдруг оказался прямо перед ним, издал обиженный рык и замахнулся битой, похожей на таран.

— Грязный жулик, — злобно процедил он. — Жулики меня все дурят и дурят, а папаша меня за это ругмя ругает!

Толстый конец биты воткнулся Диллону в живот. Даже продавца поразил тот эффект, который это произвело.

— Ну вот, что ж теперь-то, мистер, — забормотал он, — сами ведь напросились. Я... я даю вам сдачи с двадцати долларов, а потом вы у меня снова их получаете, и... — От самоуверенности парня не осталось и следа. — Вы сами виноваты, мистер.

Рой не думал ни о чем, кроме боли. Он поднял на продавца залитые слезами глаза, полные страдания и недоумения. Его взгляд полностью сломил парня.

— Это б-была ошибка, мистер. В-вы ошиблись, и я тоже ошибся, мистер. — Он попятился в испуге. — Чего вы на меня так смотрите!

— Ты меня убил, — прохрипел Диллон. — Ты убил меня, сволочь!

— Нет! Не нужно такое говорить, мистер!

— Я умираю! — просипел Диллон. И он кое-как выбрался из магазина.

Теперь, сидя в машине и разбирая это происшествие, он не видел причин винить себя. В его технике не было промахов. Ему просто не повезло. Произошла накладка, а от накладки застраховаться нельзя.

Рой возвращался в Лос-Анджелес. Поток машин становился все гуще, и ему то и дело приходилось давать по тормозам или, напротив, прибавлять скорость. С каждой минутой он приближался к смерти.

Смерти можно избежать, если он вовремя о себе позаботится. В противном случае ему оставалось всего три дня.

Мать Роя Диллона родилась в полунищей семье из захолустья. Когда она вышла замуж за тридцатилетнего железнодорожника, ей было тринадцать, а через несколько месяцев родился Рой. Вскоре после рождения сына ее муж попал в аварию, и она овдовела. Благодаря этому обстоятельству по местным меркам она стала богачкой. Целых двести долларов в месяц, которые можно тратить на себя. А никак иначе она и не собиралась их тратить.

Ее родители, которым она быстро сбагрила Роя, придерживались другого мнения. Они воспитывали мальчика три года, вымаливая у дочери жалкие подачки в несколько долларов. И вот однажды в городе появился ее отец. В одной руке он нес Роя, а в другой — хлыст. Он шел, чтобы в очередной раз доказать свою теорию, что высечь дочь никогда не поздно.

Но характер Лилли Диллон сформировался давным-давно, и никакая порка не могла его изменить. Однако она забрала Роя, поскольку выбора у нее не было, и, напуганная мрачными обещаниями отца присматривать за ней, уехала подальше от этих мест.

Поселившись в Балтиморе, Лилли нашла доходную и непыльную работу хозяйки в баре. В ее задачу входило развлекать мужчин и заставлять их тратить больше денег на выпивку. В целом, быть работе пыльной или нет, зависело от нее самой. Лилли Диллон ни на кого не тратила свое время; по крайней мере, не за пару долларов или выпивку. Ее холодное равнодушие часто злило посетителей, но работодателям оно понравилось. В конце концов, в мире было полно таких легкомысленных девиц-шлюшек, которые на все согласны за улыбку или выпивку. А красотка, которая не только выглядит на все сто, но еще и не глупа, — такая куколка на вес золота.

Ее обязанности расширились. Она стала управляющей, занималась приемом на работу, следила за вороватыми и бестактными сотрудниками, была посыльной, посредницей, наводчицей, собирала и распределяла деньги. Все выше и выше по лестнице... или, быть может, все ниже и ниже? Деньги лились рекой, но из этого потока мало что доставалось ее сыну.