Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)

Но Том был так счастлив и горд своим подвигом, что не мог удержать язык за зубами, а тетушка бранила нас на все корки, только искры летели, словом, оба тараторили без умолку.

— Ну, ладно, — закончила она, — утешайся теперь своими проказами, только помни, что если я когда-нибудь еще поймаю тебя, что ты опять водишься с этим негром…

— С кем? — проговорил Том с удивлением, и улыбка мгновенно сбежала с его лица.

— Как с кем? Разумеется, с беглым негром. А то с кем же, ты думал?

Том тревожно взглянул на меня и сказал:

— Том, не говорил ли ты мне только что, будто все в порядке? Разве он не бежал?

— Он-то? — вмешалась тетушка Салли, — Беглый негр? Конечно нет. Его вернули назад, он опять сидит в сарае, на хлебе и воде, весь в цепях, покуда его не потребуют хозяева или не продадут с аукциона.

Том привскочил на постели, глаза его пылали, ноздри раздувались, как жабры.

— Они не имели права запирать его! — крикнул он мне. — Ступай скорей, не теряй ни минуты… Освободи его! Он больше не невольник; он свободен, как и мы все!

— Дитя, что это значит?

— Это значит именно то, что я говорю, тетя Салли, и если никто не пойдет к нему сию минуту, я сам побегу! Я знал его всю жизнь, да и Том тоже. Старая мисс Уотсон умерла два месяца тому назад; она устыдилась, что хотела продать его на Юг, и дала ему вольную по своему завещанию!

— Так зачем же, скажи на милость, тебе понадобилось освобождать его, коли он уже свободен?

— Ах, какой вопрос — так и видно женщину! Разумеется, затем, что мне нравятся приключения; я готов был бы купаться в крови, только бы… Ах, боже мой! Тетя Полли!

Батюшки! Да никак это сама тетя Полли собственной персоной стоит в дверях, кроткая, ласковая, как ангел!..

Тетя Салли как кинется к ней, как начнет ее обнимать, целовать, плакать от радости — чуть не задушила ее в объятиях! А я нашел себе довольно удобное местечко под кроватью, сообразив, что мне придется туго. Изредка я выглядывал оттуда украдкой; тетя Полли высвободилась из объятий и стояла, глядя в упор на Тома поверх очков, — и так глядела, что он, кажется, с радостью провалился бы сквозь землю.

— Да, — проговорила она, — ты хорошо делаешь, что отворачиваешься, на твоем месте мне совестно было бы смотреть в глаза людям, Том!

— Боже мой! — молвила тетя Салли. — Разве он до такой степени переменился? Ведь это не Том, а Сид; Том… Том был здесь сию минуту. Куда это он девался?

— Ты хочешь сказать, вероятно, куда девался Гек Финн? Надеюсь, что если я сама вырастила этого шалуна, Тома, так мне ли не узнать его? Вот тебе — здравствуйте! Выходи из-под кровати, Гек Финн!

Я вышел, но чувствовал себя не особенно бодро. Тетя Салли была в страшном недоумении, но дядя Сайлас, тот еще больше растерялся, когда пришел и ему все рассказали. Он словно пьяный ходил и целый день не мог опомниться, а вечером произнес в церкви такую проповедь, что составил себе ею громкую славу, потому что никто, даже самые старые старики не поняли из нее ни единого слова. Тетя Полли рассказала всем, кто я такой и какова моя история; а я, в свою очередь, должен был открыть, в каком находился безвыходном положении, когда миссис Фелпс приняла меня за Тома Сойера. Тут миссис Фелпс вмешалась сама: «Пожалуйста, продолжай называть меня тетя Салли, я так к этому привыкла», — и вот, когда тетя Салли приняла меня за Тома, я должен был поддакнуть — другого средства не оставалось, да я знал, что и он не рассердится, ему это даже на руку будет, так как это — тайна, он сочинит целое приключение и будет очень доволен. Так это и вышло; он сам назвался Сидом, и дело уладилось как нельзя лучше.

Тетя Полли подтвердила, что старая мисс Уотсон в самом деле дала вольную Джиму; таким образом, выходило ясно и несомненно, что Том Сойер затеял всю эту возню и хлопоты для того только, чтобы освободить уже свободного нефа! А я-то раньше до этой самой минуты никак не мог понять — как при его воспитании он решается помогать негру бежать!

Тетя Полли рассказала, что когда тетя Салли написала ей, будто Сид и Том прибыли благополучно, она никак не могла понять, что это значит. Ей сейчас же пришло в голову: уж не выдал ли этот сорванец какую-нибудь новую проказу? Вот и пришлось ей тащиться в путь самой, шутка ли сказать, за тысячу миль! потому что никто не отвечал на ее письма.

— Но мы и от тебя не получали ни словечка, — возразила тетя Салли.

— Удивляюсь! Ведь я писала два раза, прося у вас объяснений.

— Мы ничего не получали, сестрица!