– Да сами знаете – ни шатко ни валко.
– Понятно. А ваши дела как идут?
– По-моему, хорошо. Может, не так хорошо, как в прошлом году. Но все же вполне прилично. Нас побили на выборах, и теперь надо немножко выждать.
– Но вы-то сами что-нибудь делаете?
– Как вам сказать. Политика ведь у меня скорее для души. То есть умом я тоже в нее верю, да вот больно плохо развит.
– А ведь слишком большое развитие тоже вредно – души не останется.
– Может, и так. А у вас в армии политикой занимаются?
– Еще как, – сказал полковник. – Но не в том смысле, в каком вы думаете.
– Ну, тогда нам лучше этого не касаться. Я вас выспрашивать не хотел.
– Да ведь это я у вас первый спросил, я сам начал разговор. Мы просто болтаем. Никто друг у друга ничего не выспрашивает.
– Конечно. Вы, полковник, на инквизитора не похожи. Я знаю про ваш Орден, хоть в нем и не состою.
– Вы можете стать членом-соревнователем. Я поговорю с Gran Maestro.
– Мы с ним из одного города, но из разных районов.
– Город у вас хороший.
– Понимаете, полковник, я политически так плохо развит, что считаю всех порядочных людей порядочными.
– Ну, это у вас пройдет, – заверил его полковник. – Не беспокойтесь. Партия ваша молодая. Не удивительно, что вы впадаете в ошибки.
– Прошу вас, не надо так говорить.
– Рано утром можно и пошутить.
– Скажите откровенно, полковник, что вы думаете о Тито?
– Разное. Но он мой ближайший сосед. Я не привык сплетничать о соседях.
– А мне хотелось бы знать…
– Узнаете на собственной шкуре. Разве вы не понимаете, что на такие вопросы не отвечают?
– А я надеялся, что отвечают.
– Зря, – сказал полковник. – Во всяком случае, в моем положении. Могу вам только сказать: забот у мистера Тито немало.
– Ну, это я уже понял, – сказал ночной швейцар. Он и в самом деле был еще мальчишка.
– Еще бы, – сказал полковник. – Мудрости тут особой не нужно. Ну, пока, мне надо пройтись – для пищеварения и вообще.
– До свидания, полковник. Fa brutto tempo. 45
– Bruttissimo 46, – сказал полковник; затянув потуже пояс плаща, расправив плечи и обдернув полы, он переступил порог и вышел на улицу, где гулял ветер.
Полковник спустился в гондолу, которая за десять чентезимо перевозила пассажиров через канал, Заплатил грязной ассигнацией сколько положено и встал в толпу людей, осужденных всю жизнь подниматься чуть свет.
Он оглянулся на гостиницу «Гритти» и увидел окна своей комнаты; они все еще были открыты настежь. Дождем не пахло, но дул тот же резкий, порывистый ветер с гор. Люди в гондоле посинели, и полковник подумал:
"Вот бы выдать всем по такому ветронепроницаемому дождевику, как у меня.
Господи, любой офицер, носивший такой дождевик, знает, что от дождя он не спасает; любопытно, кто на этом наживается?
Настоящий дождевик вода не проймет. А наши протекают вовсю, зато какой-нибудь ловкач, наверно, пристроил сынишку в Гротон, а может, в Кентербери, где учатся отпрыски крупных военных поставщиков.
Кому из моих собратьев-офицеров он сунул в лапу? Кто у нас в армии берет взятки? Наверно, – подумал полковник, – не один. Наверно, их очень много. Ты, кажется, еще не проснулся как следует, уж больно ты разоткровенничался. Но от ветра они все-таки защищают. Дождевики! Дождевики, держи карман шире!"
Гондола подошла к причалу на другой стороне канала, и полковник стал наблюдать, как одетые в черное люди выбираются из черной плавучей колымаги. "Разве же это колымага? – подумал он. – У колымаги должны быть колеса или, на худой конец, гусеницы.
Какая ерунда лезет в голову, – думал он. – Особенно сегодня утром. Но помню, и у меня бывали здравые мысли, когда игра шла ва-банк".
Он попал в дальнюю часть города, которая прилегала к Адриатике, – эти кварталы он любил больше всего. Шагая по узенькой улочке, он решил не считать, сколько пересек переулков и мостов, а потом сориентироваться и выйти прямо к рынку, не попав ни разу в тупик.
Это была такая же игра, как для других людей пасьянс. Но она имела то преимущество, что, играя в нее, вы двигаетесь и любуетесь домами, городским пейзажем, лавками, тратториями и старыми дворцами Венеции.
Если любишь Венецию, это отличная игра.
Да, это своего рода solitaire ambulante, 47а выигрываешь радость для глаз и для сердца. Если доберешься в этой части города до рынка, ни разу не сбившись с пути, игра твоя. Но нельзя облегчать себе задачу и вести счет переулкам и мостам.
По другую сторону канала игра заключалась в том, чтобы, выйдя из дверей «Гритти», попасть, не заблудившись, прямо на Риальто через Fondamente Nuove.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу