Эрих Распе: Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

Невольно прилегъ я пластомъ въ своихъ санкахъ, такъ, что почти весь ушелъ въ нихъ, предоставивъ лошадь самой себѣ…

И то, что я смутно предвидѣлъ, то, на что я едва надѣялся, случилось, къ великой моей радости. Волкъ, съ разбѣгу, не обращая на мою ничтожную фигуру вниманія, или, не замѣтивъ меня, перескочилъ черезъ мою голову, и въ одну секунду разорвалъ заднюю часть моего бѣднаго животнаго, которое, отъ ощущенія ужасной боли и смертельнаго страха, продолжало бѣжать еще быстрѣе.

Я былъ спасенъ.

Поднявши голову, я увидѣлъ, къ своему великому удивленію, что волкъ весь ушелъ во внутрь моей лошади.

Это обстоятельство было до того благопріятнымъ, что я рѣшилъ имъ воспользоваться и, не долго думая, взялъ я свой кнутъ, и изо всѣхъ силъ своихъ началъ имъ стегать волка.

Столь неожиданная для него закуска, послѣ вкусной свѣжей лошади, до того сильно испугала его, что онъ рванулся изо всей силы своей впередъ; трупъ моей лошади свалился на землю, и — о, неслыханное чудо! — волкъ оказался впряженнымъ вмѣсто лошади. Я же, съ своей стороны, стегалъ его съ такой злобой, сильнѣе и сильнѣе, что волкъ все ускорялъ свой бѣгъ и мы, въ незначительно короткій промежутокъ времени, къ немалому удивленію попадавшихся намъ но пути, прибыли въ Петербургъ.

Я не хочу, дорогіе читатели, утомлять васъ пустословіемъ о манерахъ, обычаяхъ, искусствахъ и другихъ характерныхъ мелочахъ этой пышной столицы русскаго государства; еще меньше имѣю я намѣренія обременять васъ повѣствованіемъ о тѣхъ интригахъ и авантюрахъ, которыя въ томъ высшемъ свѣтѣ встрѣчаются; также и о прочихъ интимныхъ сторонахъ жизни большого свѣта. Я намѣренъ лучше склонить ваше вниманіе на болѣе важные и болѣе благородные, достойные вниманія, предметы, какъ напримѣръ на лошадей и собакъ, къ которымъ я, признаться откровенно, имѣю особое пристрастіе. Въ особенности я думаю обратитъ ваше благосклонное вниманіе на лисицъ, волковъ, медвѣдей и другихъ животныхъ, которыми такъ изобилуетъ Россія, какъ никакая страна.

Наконецъ, я не прочь-бы поговорить съ вами объ увеселеніяхъ, рыцарскихъ пышныхъ турнирахъ, которые больше украшаютъ дворянина, чѣмъ пара отрывковъ греческихъ и латинскихъ классиковъ, съ трудомъ заучиваемые, или французская фраза, надушенная гримасами французскаго остроумія.

Пока я поступилъ на службу въ армію прошло нѣкоторое время и я имѣлъ нѣсколько мѣсяцевъ свободныхъ, въ которые я могъ свои деньги и время благороднѣйшимъ образомъ употребить. Нѣкоторыя ночи я проводилъ за игрой въ карты, а нѣкоторыя — за пѣвучимъ звономъ хрустальныхъ стакановъ и пѣнящейся искристой влагой вина.

Суровость климата, нравы и обычаи страны имѣютъ связь съ бутылкой «отечественной», которая пріобрѣла немаловажное соціальное значеніе, какого въ нашей разсудительной Германіи она не имѣетъ. И я зналъ въ Россіи людей, которые въ искусствѣ умѣнія пить были настоящими виртуозами.

Но всѣ они были буквально ничто, въ сравненіи съ однимъ старымъ генераломъ, съ сѣдой бородой, съ угреватымъ мѣднокраснымъ носомъ, который съ нами обѣдалъ за общимъ столомъ. Этотъ храбрый мужъ въ одномъ сраженіи съ турками лишился верхней части своего черепа. Такъ что, когда ему за обѣдомъ представляли новаго иностранца, онъ вѣжливѣйшимъ образомъ извинялся, что вынужденъ остаться за столомъ въ шляпѣ.

Генералъ этотъ имѣлъ привычку, во время ѣды выпивать нѣсколько бутылокъ киршвассера, а въ заключеніе высушивалъ бутылку арака; при этомъ, въ особо-торжественныхъ случаяхъ онъ эту дозу удваивалъ. Но на его наружности никакихъ слѣдовъ, изобличающихъ пристрастіе къ спиртнымъ напиткамъ, не замѣчалось.

Это обстоятельство показалось мнѣ долгое время невозможнымъ, и не мало часовъ я думалъ надъ этимъ, пока, какъ-то случайно, не пришла мнѣ счастливая мысль въ голову и я напалъ на слѣдъ, для выясненія этой загадки.

Въ одинъ прекрасный день ключъ загадки былъ у меня въ рукахъ. Дѣло было въ слѣдующемъ: добрый генералъ имѣлъ обыкновеніе, отъ времени до времени, поднимать свою шляпу. Это я неоднократно замѣчалъ.

Но никакого значенія я этому не придавалъ. Ничего удивительнаго въ томъ, что ему могло быть жарко, и еще меньше, что его голова нуждалась въ свѣжемъ воздухѣ. Но вотъ разъ, во время своихъ наблюденій, я замѣтилъ, что какъ только онъ приподнимаетъ свою шляпу, то вмѣстѣ съ ней приподнимается и серебрянная пластинка, которая служила ему вмѣсто верхней части черепа. И изъ образовавшагося отверстія виходили парами тѣ крѣпкіе напитки, которые онъ поглощалъ во время обѣда.