Арнольд Беннет - Заживо погребенный

Крепитюд, решив окончить допрос на этой выигрышной ноте, сел на свое место. И Элис пришлось отчитываться перед Водри, к. а.

— Вы познакомились со своим мужем через брачное агентство? — спросил он.

— Да.

— И кто же из вас первым прибегнул к услугам этого агентства?

— Я прибегла.

— И с какой же целью?

— Мужа, конечно, я найти хотела. А для чего ж еще люди в брачное агентство ходят?

— Вы здесь не для того, чтоб задавать вопросы, — отрезал Водри.

— Ну да, я-то думала, вы знаете, для чего люди ходят в брачное агентство. Что ж, век живи, век учись, — она весело вздохнула.

— И вы полагаете, что брачное агентство — самый лучший способ…

— А это смотря что вы имеете под «самый лучший», — сказала Элис.

— Ну, женственный.

— Да, — сказала Элис. — Полагаю. А если вы будете мне тут доказывать, что я не женственная, так я вам тоже скажу, что не мужественный вы.

— Итак, вы заявляете, что впервые встретились со своим мужем перед Сент-Джордж-Холлом?

— Да.

— И прежде никогда его не видели?

— Да.

— И как же вы его узнали?

— По фото.

— О, так он вам фотографию свою прислал?

— Да.

— С письмом?

— Да.

— И как было подписано письмо?

— Генри Лик.

— И это было до смерти того человека, который похоронен в Вестминстерском аббастстве?

— На пару дней пораньше. (Волненье в зале)

— Итак, ваш муж себя называл Генри Ликом еще до той смерти?

— Да нет, не называл он себя. Письмо-то написал тот человек, тогда-то ведь он пока еще не умер. А муж нашел мой ответ и фото мое у того в бумажнике, потом уже. И шел случайно мимо Сент-Джордж-Холла, как раз когда я вроде…

— Так-так. Шел случайно мимо Сент-Джордж-Холла, как раз, когда вы вроде… (Смешки в зале).

— Ну, я его увидела и с ним заговорила. Понимаете, я ж тогда подумала, это тот самый, который письмо мне написал.

— Что же заставило вас так подумать?

— У меня фото было.

— Значит, тот, кто вам написал письмо и потом умер, послал вам не свою фотографию. Он вам послал чужую фотографию — а именно фотографию вашего супруга?

— Ну да. Чего ж тут непонятного? Я думала, вы поняли уже.

— И вы всерьез рассчитываете на то, что присяжные поверят вашему рассказу?

Элис с улыбкой повернулась к присяжным.

— Да нет, не то чтобы. Я и сама-то долго поверить не могла. Но это правда.

— Итак, сначала вы не верили, что ваш супруг — действительно Прайам Фарл?

— Ну да. Понимаете, ведь он же мне ничего такого и не говорил. Только вроде как намекал.

— А вы не верили?

— Не верила.

— Вы считали, что он лжет?

— Нет, просто — думаю, мало ли, что человек в голову себе забрал. Знаете, мой муж ведь не такой, как другие джентльмены.

— Готов себе представить, — сказал Водри. — И когда же вы впервые поверили, что ваш супруг — настоящий Прайам Фарл?.

— Вечером это было, в тот день, когда мистер Оксфорд к нему приехал. Тогда он мне все и рассказал.

— Ara! В тот самый день, когда мистер Оксфорд ему заплатил пятьсот фунтов?

— Да.

— Как только мистер Оксфорд заплатил ему пятьсот фунтов, тотчас же вы и поверили, что ваш супруг подлинный Прайам Фарл. И вам это не кажется предельно любопытным?

— Так уж было, — только и сказала Элис.

— Вернемся однако к этим родинкам. Вы указали место на шее справа. А вы уверены, что родинки эти не с левой стороны?

— Постойте-ка, — она нахмурилась. — Когда он утром бреется, он теперь пораньше встает, я вижу его в зеркале, и в зеркале родинки эти слева. Ну да! Значит, на нем-то они с правой стороны. Да. Все сходится.

— И вы никогда не наблюдали их иначе, как в зеркале, любезнейшая? — вмешался вдруг судья.

Элис почему-то покраснела.

— По-вашему, это очень остроумно, — отрезала она и тряхнула головой.

В публике думали, что сейчас обрушится потолок. Но потолок не рухнул, благодаря премудрой глухоте судьи. В самом деле, не напади на его Честь внезапная глухота, трудно сказать, как бы сумел он совладать с возникшим положением.

— Можете ли вы как-нибудь нам объяснить, — осведомился Водри, — отчего ваш муж отказывается представить свою шею на обозрение суда?

— А я даже и не знала, что он отказывается.

— Но он отказывается.

— Ну, — сказала Элис, — если б вы меня не выгнали из зала, когда его допрашивали, может, я вам и подсказала бы. А так чего уж. И поделом вам.

И на этом кончилось выступление Элис.

Суд встал, в карманы знаменитых артистов хлынули еще семьсот фунтов стерлингов. По тону вечерних объявлений, по содержанию вечерних газет, по соображениям в набитых пригородных поездах очевидно было, что все разбирательство уперлось в вопрос о родинках. Есть у Прайама эти родинки — значит, он истинный Прайам. А нет — так значит, он самый обыкновенный жулик. Публика взяла дело в свои руки. Неподкупный здравый смысл публики нашел себе применение. В целом, надо признаться, неподкупный здравый смысл был настроен против Прайама. Большинство считало, что вся история — ну просто чушь собачья. Не надо ума большого, чтобы понять, что будь у Прайама эти две родинки, он бы, как дважды два, их показал. Других же, меньшинство, тех, кто толковал про психологию, про свойства художественной натуры, честили радикалами, либералами, политиканами и чуть ли не закоренелыми приверженцами буров [24] Англо-бурская война (1899–1902) — война Англии против двух бурских республик, Оранжевой и Трансвааля, окончившаяся превращением обеих республик в английские колонии. .