Петру Думитриу - Буревестник

Волны то влекли его вверх, то били в спину, то наваливались на него всей своей тяжестью, то пихали вперед, пока, наконец, его голова не оказалась над водой. Тяжело дыша и охая, он пополз было дальше — хотя все руки у него были жестоко исцарапаны и из израненной острыми ракушками груди струилась кровь, — но прополз всего несколько шагов и упал, уткнувшись лицом в твердый, мокрый песок. Потом поднялся на четвереньки, уперся локтем в колено и с трудом встал на ноги.

Повернувшись к грозно ревевшему за его спиной морю, Адам заметил у берега что-то черное — это была человеческая голова — и вошел в воду, но голова тотчас же исчезла. Следующий вал выбросил Емельяна с исказившимся от смертельного ужаса лицом. Адам схватил его за руку и, опустившись рядом с ним в воду, цепляясь свободной рукой за песок, повлек его за собой и вытащил на берег. Серые, как у матерого волка, волосы Емельяна были забиты песком, лицо было мертвенно-землистого цвета, взор потух. Он долго лежал на боку, свесив свою большую, квадратную голову и опустив веки на глубоко ввалившиеся глаза. Адам лежал рядом с ним на животе, уткнувшись лицом в песок и чувствовал, как под ним дрожит земля от прибоя. Закрыв глаза и с наслаждением вдыхая воздух, он ощущал необычайную легкость во всем теле, воздушность, какую-то прозрачную чистоту. Горло судорожно сжалось, но слез не было. Он снова поднялся на ноги. Емельян повернулся и поглядел на товарища. Его до неузнаваемости исхудалое лицо осветилось ласковой улыбкой. Засунув руку в карман парусиновых штанов, из которых ручьем текла вода, он достал что-то и посмотрел на свою раскрытую ладонь. На ней лежали комочек мокрой бумаги, маленькая кучка промокшего табака и пара еще сохранивших свой первоначальный вид папирос. Остальные совсем развалились. Емельян, волочась, как раненый зверь, дополз до сухого места, расправил сохранившиеся папиросы, бережно положил их на песок сушиться, потом закрыл глаза и, казалось, задремал.

Медленно, чувствуя страшную слабость в коленях, Адам отправился отыскивать более отлогий склон; найдя, полез наверх и добрался до верхнего края обрыва. За его спиной ревело море и добивало о скалы их лодку. Правее, в клокочущей у берега пене, то показывалось, то исчезало тело утонувшего Афанасие. Кругом, со всех сторон, завывал холодный ветер, от которого на Адаме быстро просыхали приставшие к нему водоросли, соль и песок. Над ним, среди туч, виднелись широкие прогалины ясного, бледного неба. Впереди расстилались пологие холмы и желтая выжженная земля с редкой травой без единого дерева. Жилья нигде не было видно. Ветер гонял по степи смерчи пыли, из-за туч падали косые лучи солнца; дальше стояли синие стены криво падавшего дождя, но здесь все утопало в пыли. «Где-нибудь поблизости должны же быть люди», — подумал Адам и пошел их разыскивать.

Конец.

Среди героев романа много русских людей-старообрядцев, бежавших из России в XVIII в. и поселившихся в устье Дуная.

Керхан или лабаз — склад для приемки, хранения и приготовления икры и рыбы.

Цуйка — водка.

Примария — сельское правление.

Спасибо! Большое спасибо! (исп.) .

Кто там? Войдите! (англ.) .

Липованами в Румынии называют русских старообрядцев, живущих в устье Дуная.

Эй, ты, пойди сюда! (итал.) .

Это напоминает сумасшедший дом. (англ .).

Мой экипаж в порядке. Что вам угодно? (англ .).

Табли — румынская игра в шашки и кости.

Спокойной ночи. (франц).