Энтони Берджесс - 1985

1550–1648 гг. – тотальная война – религиозная;

1648–1789 гг. – локальная война – колониальная, династическая;

1789–1815 гг. – тотальная война – революционно-националистическая;

1815–1914 гг. – локальная война – колониальная, коммерческая;

1914–1945 гг. – тотальная война – националистическая, идеологическая.

С 1945 года у нас было тридцать с чем-то лет локальных войн, которые велись по различным, зачастую надуманным причинам – территориальным, антиколониальным, идеологическим, каким хотите. Если история действительно следует предложенной модели, период локальных войн не может длиться вечно. Рано или поздно что-то должно снова полыхнуть в мировом масштабе. А ведь стоит вспомнить, что нынешние тридцать лет – самый долгий период, какой современный мир переживал без глобальной войны. Возможно, наши экономические затруднения, например необъяснимая связка рецессии и инфляции, произрастают из того факта, что мы не знаем, как управлять экономикой мирного времени. Военная экономика – иное дело, тут есть опыт и прецеденты. Мне привиделась мальтузианская мировая война, которая ведется неядерным оружием, которая может начаться, когда мировые лидеры осознают, что мощностей по производству продовольствия планеты не хватит, чтобы население планеты прокормить. В такой ситуации вместо голода и беспорядков у нас видимость националистической войны, истинная цель которой уничтожить миллионы или миллиарды людей. Я даже написал книгу, в которой АнГов воюет с КитГовом…

Боже ты мой, это еще что?

Англоговорящий союз и Китайскоговорящий союз. Третья мировая держава – РусГов, и вы знаете, что это. Такая война сводится к локализованным сеансам уничтожения, называемым битвами, в которых мужчины воюют с женщинами. Истинная война полов. А потом трупы увозят на консервные фабрики. Недавняя история с насильственным каннибализмом в Андах доказывает, что человеческое мясо и съедобно, и питательно, невзирая на новые диетические табу, которые заклеймили его ядовитым. Консервированную человечину продают в супермаркетах под маркой «чел», а лучше с китайскими иероглифами на этикетке, – чтобы непонятнее было. Сегодня люди что угодно съедят.

Да будьте же серьезней!

А я по-своему серьезен. Такая война была бы справедливой и полезной. Но миру придется подождать до 3000 года, прежде чем она начнется. Что до новой мировой войны, то она как эмбрион благополучно ждет своего часа во чреве времени, и кто может сказать, что послужит для нее искрой или на сколько она будет разрушительной? Мы уже неоднократно разыгрывали ее в кино и в книгах, а это свидетельствует о том, что какая-то часть нас отчаянно ее хочет. Какую чушь несут писатели и режиссеры, когда говорят, что их ужасные вымыслы должны сыграть роль предостережений. Ни о чем они не предостерегают. Это чистейшей воды воплощение желаний. Кто-то сказал, что война – феномен культуры. Это легитимный способ культуртрегерства, хотя передается обычно не та культура, какую мы ожидаем…

То есть?

Приведу банальный пример. В сороковых годах и позднее Северную Америку и Европу захлестнули популярные латиноамериканские песни и танцы вследствие потребности США превратить Латинскую Америку в «доброго соседа» – мы знаем, как сильны были пронацистские симпатии, скажем, в Аргентине. А это означало, что нам всем пришлось смотреть «Три кабальеро» и фильмы с Кармен Мирандой, танцевать конгу и самбу, петь «Бразилия» и «Доброй ночи». Пример менее тривиальный: американизации Японии и Германии лучше всего можно было добиться за счет военного разгрома этих стран и ограничения их послевоенного промышленного производства мирными товарами. Советская Россия привила разновидность марксистского режима Восточной Европе. Война – самый быстрый способ передать свою культуру, в точности так же как поедание мяса – самый быстрый способ усвоения протеина. Раньше можно было рассматривать войну как экономическую экзогамию, насильственное оплодотворение в большом масштабе – перенесите свое семя и произведите на свет жизнеспособные новые гибриды, избегайте усталого инцеста вечной эндогамии, которая есть скучный плод мира. Величайший военный сюжет всех времен – похищение сабинянок. Война использует международную политику лишь как предлог для удовлетворения глубинной потребности человека, в которой он боится признаться, поскольку ему не нравится увязывать рост качества жизни с убийством.