Чарльз Ливер - Семейство Доддов за границей

Вамъ легко будетъ понять, Молли, какъ мы провели два часа — время, которое просидѣли въ вагонѣ. Мы пріѣхали въ Монсъ къ четыремъ часамъ. Церемонія открытія ужь подходила къ самому концу; всѣ рѣчи и поздравленія были произнесены, награды за построеніе дороги розданы и участвовавшія въ церемоніи лица шли въ павильйонъ, гдѣ былъ приготовленъ завтракъ на восемьсотъ персонъ.

Красный мундиръ К. Дж., хотя нѣсколько поистертый и несходившійея въ таліи, такъ-что три послѣднія пуговицы не застегивались, проложилъ ему дорогу чрезъ толпу, почтительно-разступавшуюся передъ нами; часовые на каждомъ шагу отдавали честь К. Дж., и я насладилась въ это время нѣсколькими очень-пріятными минутами. Мы шли прямо впередъ, сами не зная куда пріидемъ; но К. Дж. сказалъ мнѣ шопотомъ: «надобно идти смѣлѣе; иначе у насъ спросятъ билеты» — и мы шли, надѣясь увидѣть гдѣ-нибудь нашего друга, графа Вандердельфта, который пріѣзжалъ приглашать насъ: только его покровительство могло вывесгь насъ изъ неловкаго положенія. Еслибъ не это затрудненіе, сцена, передъ нами бывшая, доставила бы намъ больное удовольствіе, потому-что никогда еще не была я въ такомъ восхитительномъ обществѣ. Мы подошли довольно-близко къ процесіи, направлявшейся въ павильйонъ; дамы были очаровательно одѣты, мужчины въ богатыхъ мундирахъ; но мы безпокоились, видя, что у каждаго въ рукѣ билетъ, и что стоящій у рѣшетки офиціантъ отбираетъ эти билеты.

«Дурная штука выйдетъ, если не подвернется намъ Вандердельфтъ», сказалъ К. Дж., и едва онъ произнесъ это, какъ Вандердельфтъ очутился подлѣ насъ. Онъ очень раскраснѣлся въ лицѣ, какъ-будто много и поспѣшно ходилъ; галстухъ у него развязался и на шляпѣ не было пера. «А я ужь думалъ, что не найду васъ (сказалъ онъ отрывистымъ голосомъ Мери Аннѣ), и отъискивая васъ, измучился, какъ собака. Ну, а гдѣ жь ваша матушка-барыня-сударыня?» Такія выраженія были неделикатны, милая Молли, но я тогда не поняла, что онъ говорилъ: онъ произносилъ слова такъ скоро и отрывисто, что одна Мери Анна могла слѣдить за его рѣчью. «Некогда терять намъ ни минуты — кричалъ онъ, схватывая Мери Анну подъ руку — эти господа усядутся за столъ, тогда ужь нельзя будетъ васъ имъ представить. Пойдемъ, пойдемъ, пока есть мѣсто!»

Какъ мы потомъ пробились черезъ толпу — не понимаю; но Вандердельфтъ толкался и давилъ народъ, который тѣснился около насъ — знатные ужь всѣ ушли впередъ; мы съ своей стороны также не жалѣли локтей и наконецъ дошли до рѣшетки, у которой стояли два человѣка въ голубыхъ ливреяхъ съ золотомъ: въ рукахъ у нихъ было множество отобранныхъ билетовъ. Мери Анна и Вандердельфтъ шли впереди насъ, потому я не видѣла, чѣмъ началось дѣло; но когда мы подошли, Вандердельфтъ горячился и кричалъ: «эти болваны не знаютъ меня! эти негодяи не знаютъ моего имени!»

— Плохи наши дѣла, сказалъ мнѣ шопотомъ К. Дж.

— Что жъ такое? спросила я.

— Плохи дѣла, и очень-плохи! — говорилъ онъ. — Видишь… но онъ не успѣлъ договорить, потому-что въ эту самую минуту Вандердельфтъ, сильно толкнувъ ногою въ дверку, растворилъ ее и вошелъ съ Мери Анною за рѣшетку, размахивая шпагою и крича: «катай во флангъ! руби ихъ! безъ пардону! руби!..» Ахъ, Молли, не могу продолжать, хотя никогда не забуду сцены, которая затѣмъ послѣдовала! Двое огромныхъ людей въ зеленыхъ фракахъ протѣснились сквозь толпу и схватили Вандердельфта, который, какъ намъ сказали, недѣлю назадъ, убѣжалъ изъ гентской лечебницы и былъ, говорятъ, опаснѣйшій сумасшедшій во всей Бельгіи. Изъ лечебницы, какъ теперь открылось, онъ проѣхалъ на свою дачу близь Брюсселя и тамъ завладѣлъ своимъ прежнимъ мундиромъ, потому-что прежде онъ былъ адъютантомъ принца оранскаго, и сошелъ съ ума послѣ того, какъ Бельгія отдѣлилась отъ Голландіи.

Представьте себѣ наше положеніе: когда мы стояли, окруженные хохочущею толпою, а Вандердельфтъ, увлекаемый прочь, кричалъ: «Дайте хорошее мѣстечко матушкѣ-барынѣ-сударынѣ, да накормите янычарскаго агу!» — такъ называлъ онъ К. Дж.

Не знаю, чѣмъ бы все это кончилось, еслибъ не капитанъ, который прежде стоялъ квартирою въ нашемъ Броффѣ — его фамилія Моррисъ — онъ случился тутъ на наше счастье и, зная насъ, подошелъ, объяснилъ всѣмъ, кто мы, потомъ, ужь не помню какъ, усадилъ насъ въ карету.

Такъ мы поздно вечеромъ пріѣхали въ Брюссель — въ какомъ расположеніи духа, напрасно и говорить, милая Молли. К. Дж. во всю дорогу бранился съ нами за долги, которые мы надѣлали у мадмуазель Адель, и за стыдъ, въ который мы попали! «Теперь нечего и разсуждать — говоритъ онъ — намъ должно убираться отсюда, потому-что въ Брюсселѣ никакимъ образомъ ужь не удастся вамъ поправить своего „положенія въ обществѣ“, послѣ нынѣшнихъ похожденій». Увы! судите, милая Молли, какъ я упала духомъ, какъ сокрушена была, если онъ смѣлъ говорить это мнѣ, и я не нашла ни слова ему въ отвѣтъ!