Александр Хьелланн - Яд

Ректор, однако, воспротивился этому. Он считал, что Абрахам Левдал должен быть вполне доволен тем, что ему разрешают следовать в общей толпе школьников.

Такой конфликт с ректором еще более усилил пересуды — и в школе и в городе — об Абрахаме. Считалось, что с ним произошла какая-то темная история.

Профессора радовало, что его воспитательный метод принес сыну столь значительную пользу, и теперь все дело сводилось к тому, чтобы его прощение не произошло ранее срока. Профессор уже испытывал сострадание к бедному мальчику, который был так одинок и привлекал к себе всеобщее недружелюбное внимание, и принуждал себя не слишком торопиться в этом вопросе. Приветливые слова и короткие улыбки — это уже было началом полного прощения.

Эти первые улыбки отца подействовали на Абрахама, как живительный дождь на пересохшую землю. Теперь исстрадавшемуся мальчику казалось непонятным, как это он мог причинить такое горе своему добрейшему и справедливому отцу. Теперь во всех мелочах жизни Абрахам старался заслужить отцовское благоволение. Он был услужлив и внимателен за столом, а по вечерам подавал отцу его домашние туфли. Что касается близких экзаменов, то Абрахам готовился к ним более усердно, чем когда-либо прежде.

Обычно фру Венке присутствовала на торжественном празднике после экзаменов. Еще тогда, когда Абрахам был в самых младших классах, для нее было удовольствием сидеть в рядах и терпеливо ждать, когда его назовут. Мальчик подходил к кафедре и, получив свой табель, отвешивал поклон. В этом его поклоне фру Венке всегда принимала некоторое участие — она тоже кивала головой, как бы благодаря школьное начальство.

Но в этом году вся предстоящая праздничная процедура ей показалась отвратительной. И она решила остаться дома, когда увидела, что ее муж, собираясь на это торжество, надевает белый галстук, чтобы подчеркнуть этим свое высокое положение эфора, — прежде ей казалось, что он отправляется на праздник из-за любви к ее маленькому Абрахаму.

Она не хотела больше принимать участие в том блистательном торжестве, которое заставляло школьников позабыть о тяжких мучениях целого года. Ей не хотелось снова увидеть мужа среди начальства, восседающего в кресле с высокой спинкой и олицетворяющего сотрудничество родителей со школой. Ей стало невыносимо услышать возвышенные слова ректора о воспитательных задачах школы и о родителях, которые должны способствовать этим благородным задачам.

Свои горькие слезы Венке не хотела бы мешать с теми материнскими слезами, которые будут трогательно пролиты тотчас после красивых слов ректора.

Поэтому Венке, не объясняя причин, просила мужа пойти с Абрахамом без нее. Профессор понял ее душевное настроение и не стал ни о чем расспрашивать.

Хотя Венке твердо решила не идти на школьное торжество, тем не менее все же чуть-чуть, совсем немножечко, ей этого хотелось. Тем более что ей предстоял томительный день, скуку которого, быть может, рассеет только лишь длительная прогулка.

Было уже тринадцатое июня, и погода стояла летняя, ясная с северным ветром.

Венке надела шляпу и, взяв зонтик, пошла по направлению к фабрике. Микал Мордтман нередко приглашал ее взглянуть на его великолепное строительство. Почему же ей в самом деле не воспользоваться этим приглашением? Ничего зазорного нет в этом посещении. Уже множество людей побывало на этой фабрике. Да и, в сущности, кому какое дело, что она идет туда?

Но все же фру Венке испытала некоторое сердцебиение, когда она поднялась на вершину холма, внизу которого красовались новые фабричные здания.

Микала Мордтмана фру Венке увидели еще издалека. Он стоял на набережной, взобравшись на какую-то гранитную глыбу. В одной руке он держал сверток чертежей, а другая его рука была картинно протянута по направлению к пристани, — видимо, он отдавал приказание рабочим начать разгрузку парохода.

Серый костюм красиво облегал стройную фигуру Микала Мордтмана. С его летним одеянием отлично гармонировали английская шляпа и парусиновые башмаки с желтыми ремнями — теплая сухая погода позволила ему заменить ими высокие сапоги. Нельзя было представить себе, чтобы «труд» принял более элегантное обличье. Чрезвычайно интеллигентный и самоуверенный на вид, возвышаясь на своем постаменте и держа в руках сверток чертежей, он напоминал памятник, высеченный из гранита в честь современного инженера.

Мордтман увидел фру Венке тоже издали. Именно тогда он и поспешил взобраться на гранитную глыбу, которую он вскоре покинул для того, чтобы приветствовать в своем королевстве долгожданную гостью.