Джон Стейнбек - Гроздья гнева

– Тогда что?

– Тогда это не важно. Тогда меня и в темноте почувствуешь. Я везде буду – куда ни глянешь. Поднимутся голодные на борьбу за кусок хлеба, я буду с ними. Где полисмен замахнется дубинкой, там буду и я. Если Кэйси правильно говорил, значит, я тоже буду с теми, кто не стерпит и закричит. Ребятишки проголодаются, прибегут домой, и я буду смеяться вместе с ними – радоваться, что ужин готов. И когда наш народ будет есть хлеб, который сам же посеял, будет жить в домах, которые сам выстроил, – там буду и я. Понимаешь? Фу, черт! Я совсем как наш Кэйси разглагольствую. Верно, потому, что много о нем думал все это время. Иной раз будто вижу его перед собой.

– Нет, не понимаю я, о чем ты говоришь, – сказала мать. – Не разберусь.

– Я тоже еще не во всем разобрался, ма, – сказал Том. – Такие у меня мысли, вот я их тебе и выложил. Когда сидишь на одном месте, столько всего в голову лезет… Ну, тебе пора.

– Возьми деньги.

Том помолчал.

– Ладно, – сказал он.

– Том, а когда все уляжется, ты вернешься? Ты разыщешь нас?

– Конечно, разыщу, – сказал он. – Ну, поднимайся. Дай руку. – Он помог ей найти выход. Она крепко ухватилась за его кисть. Он отвел ветки в сторону и выполз следом за ней. – Пройдешь полем до смоковницы, а там переходи речку вброд. Прощай.

– Прощай, – сказала она и быстро зашагала прочь. Слезы жгли ей глаза, но она не плакала. Она шла сквозь кусты не таясь, вороша листья ногами. С тусклого неба брызнул дождь, капли были редкие и крупные, они тяжело падали на сухую листву. Мать остановилась и несколько минут тихо стояла среди мокрых кустов. Она повернула назад к разросшейся черной смородине; шагнула раз, другой, третий… потом остановилась и быстро пошла к лагерю. Она выбралась из кустарника около дренажной трубы и поднялась по насыпи на дорогу. Дождь стих, но небо было все в тучах. Она услышала позади себя шаги и круто обернулась. По дороге скользнул лучик карманного фонаря. Мать пошла дальше. Вскоре ее догнал какой то человек. Он не поднял фонаря – светить ей прямо в лицо было бы невежливо.

– Добрый вечер – сказал он.

Мать сказала:

– Здравствуйте.

– Похоже, дождь собирается.

– Это не ко времени. Нельзя будет собирать хлопок. А собирать надо.

– Мне тоже надо его собирать. Вы откуда – из лагеря?

– Да, сэр.

Они шагали в ногу.

– У меня участок в двадцать акров. Я немного запоздал с хлопком, поздно сеял. А сейчас, дай, думаю, схожу в здешний лагерь, может, там найдутся сборщики.

– Конечно, найдутся. Здесь сбор уже кончается.

– Вот и хорошо. До меня близко – мили две.

– Нас шестеро, – сказала мать. – Трое мужчин, я и двое ребят.

– Я вывешу объявление. Милях в двух отсюда.

– Мы приедем с утра.

– Даст бог, дождя не будет.

– Даст бог, – сказала мать. – Двадцать акров обобрать недолго.

– Чем скорее оберем, тем лучше. Запоздал мой хлопок. Задержался я с посадкой.

– А сколько вы платите, мистер?

– Девяносто центов.

– Мы приедем. Говорят, в будущем году семьдесят пять будут платить, а то и шестьдесят.

– Да, я тоже слышал.

– Это так просто не обойдется, – сказала мать.

– Конечно. Я сам знаю. У такой мелкоты, как мы выбора нет. Плату устанавливает Ассоциация, а с ней нельзя не считаться. Не посчитаешься – пропала твоя ферма. Нас со всех сторон жмут.

Они подошли к лагерю.

– Мы приедем, – сказала мать. – Тут хлопка почти не осталось. – Она свернула к крайнему вагону и поднялась по доскам наверх. Неяркий свет фонаря бросал мрачные тени вокруг. Отец, дядя Джон и третий – пожилой мужчина – сидели на корточках у стены.

– Хэлло, – сказала мать. – Добрый вечер, мистер Уэйнрайт.

Уэйнрайт поднял голову. Черты лица у него были тонкие, словно выточенные, глаза сидели глубоко под густыми бровями. Мягкие седые волосы отливали голубизной. Червленое серебро бороды закрывало скулы и подбородок.

– Добрый вечер, мэм, – сказал он.

– Завтра поедем на сбор, – сообщила своим мать. – Мили за две отсюда. Двадцать акров.

– Пожалуй, надо ехать на грузовике, – сказал отец. – Раньше приедем – больше наберем.

Уэйнрайт встрепенулся.

– А что, если и нам пойти?

– Конечно, идите. Хозяин нагнал меня на дороге – мы вместе шли. Говорит, нужны сборщики.

– Здесь почти все сняли. Второй сбор жидковатый. На нем не заработаешь. С первого раза подчищают.

– Может, вы с нами поедете? – предложила мать. – Бензин пополам.

– Вот это по-дружески. Спасибо, мэм.

– И нам и вам выгода, – сказала мать.