Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба

Первый луч света, озаряющий мглу и превращающий в ослепительный блеск тот мрак, которым, казалось, была окутана ранняя история выступлений бессмертного Пиквика на общественном поприще, воссиял при изучении нижеследующей записи в протоколах Пиквикского клуба, которую издатель с чувством величайшего удовольствия представляет своим читателям как доказательство заботливого внимания, неутомимой усидчивости и тонкого проникновения, с которым велись его разыскания среди многочисленных документов, ему вверенных.

«Мая 12-го 1827 года. — Председательствует Джозеф Смиггерс, эсквайр, непременный вице-президент и член Пиквикского клуба. Нижеследующие постановления были приняты единодушно:

Собрание слушало с чувством искреннего удовлетворения и безусловного одобрения доклад Сэмюела Пиквика, эсквайра, президента и члена Пиквикского клуба, озаглавленный: «Размышления об истоках Хэмстедских прудов, с некоторыми замечаниями относительно теории колюшки» , и постановило выразить означенному Сэмюелу Пиквику, эсквайру, президенту и члену Пиквикского клуба, свою живейшую благодарность.

Собрание, оценивая в полной мере пользу, которая должна воспоследовать для науки от только что прослушанного труда, а равным образом от неутомимых исследований Сэмюела Пиквика, эсквайра, президента и члена Пиквикского клуба, в Хорнси, Хайгете, Брикстоне и Кемберуэлле, не может не питать глубочайшей веры в неоценимость лепты, которую сей ученый муж вложит в процветание знания и распространение просвещения, перенеся свои умозрения в сферы более широкие, охватив своими экспедициями области более обширные, а следовательно, и увеличив поприще своих наблюдений.

В соответствии с этим в собрании подверглось всестороннему рассмотрению предложение вышеназванного Сэмюела Пиквика, эсквайра, президента и члена Пиквикского клуба, и трех других пиквикистов, имена которых ниже следуют, об образовании новой ветви Объединенных пиквикистов под названием Общества корреспондентов Пиквикского клуба.

Сказанное предложение было принято и одобрено собранием.

Тем самым Общество корреспондентов Пиквикского клуба считается учрежденным; членами его назначаются и утверждаются: вышеназванный Сэмюел Пиквик, эсквайр, президент и член Пиквикского клуба, Треси Тапмен, эсквайр, член Пиквикского клуба, Огастес Снодграсс, эсквайр, член Пиквикского клуба, и Натэниел Уинкль, эсквайр, член Пиквикского клуба; на всех вышепоименованных членов возлагается обязанность представлять Пиквикскому клубу, имеющему местопребывание в Лондоне, отчеты о своих исследованиях и путешествиях.

Собрание с сердечной благодарностью принимает предложение членов Общества корреспондентов совершать свои путешествия за собственный счет и не имеет возражений против того, чтобы члены названного общества продолжали свои изыскания в течение времени, им угодного, и на тех же самых основаниях.

До сведения членов Общества корреспондентов доводится, что собранием было обсуждено их предложение оплачивать свою корреспонденцию и доставку посылок; собрание считает такое предложение достойным великих умов, от которых оно исходило, и сим изъявляет свое совершенное согласие на это».

Посторонний наблюдатель, — прибавляет секретарь, чьим заметкам мы обязаны последующими сведениями, — очень может быть, не заметил бы ничего необыкновенного в лысой голове и круглых очках, прямо направленных на его (секретаря) лицо во время чтения вышеприведенных постановлений, но тем, кто знал, что под этим черепом работал гигантский мозг Пиквика и что сквозь круглые стекла сверкали искрящиеся глаза Пиквика, это зрелище не могло не казаться замечательным! Сидел человек, который исследовал до самого их истока пруды Хэмстеда, который взволновал ученый мир своей теорией колюшки, сидел спокойный и неподвижный, как глубокие воды этих прудов в морозный день или как одинокий представитель названного вида рыбы, забившийся в самую глубину банки. И еще поучительнее стало это зрелище, когда, при восторженных криках «Пиквик», этот великий человек встал, преисполненный воодушевления, медленно поднялся на виндзорское кресло, на котором перед тем восседал, и обратился с речью к основанному им самим клубу! Какой материал для художника представляла эта захватывающая сцена! Красноречивый Пиквик, — одна рука грациозно заложена под фалды фрака, другая рассекает воздух в такт его пламенной речи; возвышение, на котором он стоит, дающее возможность видеть туго натянутые панталоны и гетры (которые на обыкновенном человеке могли бы остаться незамеченными, но, вмещавшие в себя Пиквика, внушали невольное почтение); окружающие его мужи, готовые разделить с ним опасности путешествий и славу открытий!.