Кальман Миксат - Том 1. Рассказы и повести

Священник задумался.

— Насколько мне известно — нет.

— Странно! Ну что ж, попробуем разобраться, — задумчиво поскреб следователь свою рыжую с проседью бороду. — В анонимках много такого, что могло быть известно только близким к вам, доверенным людям. Кто был у вас прежде в услужении?

— Один работник — он и сейчас у меня — и две служанки, которых я отпустил.

— Как звали служанок?

— Одну — Магдаленой Кицка, другую — Анной Стрельник.

— Где же они теперь?

— Насколько мне известно, обе живут дома, у своих родителей.

Все эти сведения Дюри Хамар занес в протокол, а священник подписал его.

— Вот и готов первый документ, — шутливо заметил Шотони, помахивая листом протокола, — составленный под моим капитан-исправника, наблюдением!

— Тощ он больно! — возразил недовольно Терешкеи. — Больше ничего не можете добавить, святой отец?

— Ничего.

— Выходит, мы и с места не сдвинулись? — помрачнев, спросил Шотони с наивностью, не приличествовавшей его служебному положению.

— Не бойся, братец! Коль уж ты такую старую лису, как я, выманил в поле, то она до тех пор не вернется в нору, пока не докопается до истины.

— Значит, ты все-таки надеешься?

— Я же сказал тебе: все дело проще пареной репы. Вот посмотришь, сегодня же подцепим мы этого прохвоста на крючок. У меня нет никакого сомнения относительно того, что пасквилянт — местный житель. А сколько человек знает грамоту в словацкой деревне? Хорошо, если пятьдесят! Вот мы их всех и вызовем на допрос.

— Совершенно верно. Но где же село?

Вокруг виднелись только обезображенные пожаром, закоптелые стены, кучи пепла, груды полуобгорелых, вытащенных из огня стропил и балок. Но даже и та половина деревни, которую пощадило пламя, была пустынна.

— Пойдем туда, куда перебрался жить народ, — отвечал Терешкеи. — Не могли бы вы, батюшка, дать нам кого-нибудь в провожатые, чтобы он отвел нас на место нового поселения?

Шамуэль Белинка предложил взять в проводники господина Микулика, церковного старосту:

— Он покажет вам, как добраться.

Микулик сидел в этот час на террасе и покуривал трубку. Это был забавный худощавый человечек, внешностью вполне оправдывавший свое деревенское прозвище — «Лещ». На грушевидном лице его природа поместила пару блестящих и крошечных, словно бусинки, глазок. Одежда его состояла из домотканых суконных штанов, верхняя же часть туловища была прикрыта кофейного цвета курткой того самого покроя, который пользуется особенной любовью у канторов.

Приезжие господа усадили Микулика на козлы рядом с кучером, чтобы он показывал, куда ехать по этим неведомым проселкам. Гайдуку же, место которого на козлах сейчас было занято, пришлось шагать за дрожками пешком.

— Деревня, сударь, теперь в двух местах помещается.

— Где же?

— Одна половина, «Бакуловская», очень далеко — в горах. А другая — здесь вокруг, возле виноградников да по сливовым садам.

— Нам важно знать, где поселились староста и писарь.

— Они возле виноградников.

— Значит, туда мы и поедем.

Приезд комитатского начальства в такую бедную местность, как Лохина, — событие большой важности. В одну минуту новость распространяется повсюду, и все сразу теряют голову. Хорошо еще, если никто не додумается ударить в колокола. Но и без того по всему селу начинается суматоха: ведь деревенским властям нужно успеть обо всем позаботиться, чтобы приезжему начальству потрафить. У гайдука выспрашивают, какие блюда обожают господа больше всего (и если Янош — парень не дурак, он называет не что иное, как свое собственное любимое кушанье). Нескольких верховых нарочных срочно отряжают кого за мясом, кого за приправами, того за винами, а этого за новой колодой карт в город. Как же иначе? Начальство не должно испытывать ни в чем нужды!

А на этот раз, в связи с приездом Шотони и Терешкеи, переполоху и суматохи было еще больше, ведь буквально все необходимое для встречи нужно было где-то на стороне добывать. На полоске клеверища, где несколько тополей, словно опахалами, покачивали своими блестящими серебристыми листьями, писарь устроил импровизированную канцелярию, установив в тени деревьев три стола. Слева от столов бабы соорудили из молодой, свежескошенной отавы лежанки на тот случай, ежели после обеда господам захочется подремать.