Кальман Миксат - Том 1. Рассказы и повести

В истории новейших выборов встречаются, конечно, небывалые подкупы. Так один кандидат в депутаты нарядил в новые шапки всех избирателей округа, чтоб ему по шапке не дали; другой за каждый голос отваливал по полцентнера табаку, центнеру мяса, центнеру соли, по полгектолитра вина да еще десятифоринтовый банкнот давал в придачу. А один вельможа подарил как-то пастбище в пятьсот хольдов деревне, что перешла на его сторону, поддержав его, — а всего в деревеньке зарегистрированных избирателей можно было насчитать не больше тридцати пяти. Но, в общем, ныне и вербовка голосов, и подкупы куда умереннее, чем прежде. Причина этого в изменившихся условиях, в падении депутатского авторитета и в расширении избирательного права. Не последнюю роль играет и то, что с тех пор мы стали беднее на много миллионов и растеряли множество иллюзий. Хоть и редко, но встречается, правда, человек, руководствующийся определенными принципами, приросший к ним душой так, что ничем его от них не оторвешь. Сей вид людского племени возник как раз в период, к которому относится наша история, и во время выборов Бойтоша и Фогтеи он переживал свой младенческий возраст. Дарвин не упоминал об этом странном человеческом виде, не охарактеризовал его, но зато национальная история и дневники заседаний парламента уделяют ему много места.

До выборов оставался один день; повсюду царило общее возбуждение. Обе партии начали стягивать силы к месту битвы; по грязной, ухабистой дороге, важно именуемой шоссе, с утра до вечера постоянно сновали экипажи, доставлявшие избирателей к месту действия. Измучившиеся во время предвыборной кампании субъекты в праздничных камзолах с напомаженными усами и синими, отекшими физиономиями, важно восседали на телегах. Рядом с кучерами занимали места люди помоложе, один из них обычно держал в руках знамя, а сзади располагались «ветераны» — старцы, прошедшие огонь и воду двадцати избирательных кампаний, для которых все это было сущей ерундой; они равнодушно попыхивали своими носогрейками и то и дело прикладывались к висевшим на боку флягам, предназначенным — пока люди не доберутся до ближайшей корчмы, где по священной конституционной традиции останавливается обоз, — ликвидировать заминки в бесперебойном снабжении напитками. Зато, добравшись до трактира, все, что на дне фляг оставалось, выливали на землю, как диктуют «правила приличия». Их кандидат не какой-нибудь оборванец, а вельможа с головы до ног. Полгектолитра, гектолитр — для него пустяк. Надо же и мать-землю напоить. Ведь она, бедняга нас кормит. Ну, а коли содержимое фляги (и так ведь могло случиться) иссякало раньше, чем обоз до корчмы добирался» это не только на празднество тень набрасывало, но и моральный ущерб репутации кандидата наносило: что ж он на пути «Загляни ко мне» не выстроил? Чего «выламывается», коли денег нет? Зачем людей жаждой морить?..

На окраине города были разбиты два лагеря, к югу разместились сторонники Бойтоша, на востоке — партии Фогтеи. Толпы народа пытались перещеголять друг друга в бесчинствах. Это была весьма живописная картина: изобрази ее художник на полотне, она послужила бы весьма усладительным зрелищем, — но в действительности все это производит совсем другое впечатление. Хриплый галдеж, винные пары, взаимное трение идей, то и дело изъявлявшееся столь живо, что об убедительности аргументов, сопровождавших взаимные разъяснения, свидетельствовали вспухшие физиономии спорщиков. Одному достался недостаточно большой кусок сала. Другому не хватило вина, а третий, напротив, ощущает его избыток и во хмелю начинает вспоминать, что однажды на богархатской ярмарке брату его жены малолетний сын шурина кандидата показал кукиш, и, поэтому он теперь ни за какие коврижки не отдаст голос такому подлому человеку; разумеется, он перейдет в соседний лагерь, где бедному дворянину и сигары не пожалеют и т. д.

То тут, то там возникали тысячи мелких неприятностей. Вино в душах патриотов пробуждало различные чувства, и, всплыв на поверхность, они проявлялись в самых разнообразных формах.

Да, ловким человеком должен был быть руководитель вербовщиков, чтобы властвовать над этой толпой, знать все дипломатические уловки и каждого человека видеть насквозь…

Таким человеком и был Карци. Умел он с людьми ладить, да и его все любили. «Этот, сразу видно, душу отдаст за дело Фогтеи!» — рассуждали про него люди.

Но только какое там — «душу отдаст»! Со сжавшимся сердцем ожидал он момента выборов, когда и дело его, которому он в самом деле отдал душу, потерпит поражение, и сам он навсегда потеряет Эржике.