Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать

Потом Камилл подошел к Абхаиру и Алиме и взял на руки их сынишку.

- Как назвали джигита? – спросил он.

- Джигита нашего зовут Халил, - с гордостью ответил Абхаир, - Халил Абхаир огълу.

И вдруг засмеялся, и Алиме присоединилась к его смеху.

- Чему вы смеетесь, - тоже заулыбались Камилл и подошедший Февзи.

- А мой сын только вчера обрел законного папашу, - Алиме продолжала смеяться.

И тогда Абхаир разъяснил, что до вчерашнего дня Халилчик считался незаконнорожденным, ибо родила его числящаяся незамужней Алиме.

- А как же иначе, ведь паспорт у меня без прописки, брак с Абхаиром не зарегистрирован, - говорила Алиме, и поспешила добавить: - Зато мулла скрепил наш брак молитвой.

- Я только вчера по суду усыновил моего сына Халила, - завершил свой рассказ Абхаир. - А метрику ему все же выдали до этого, но только после многократных жалоб, и там вместо имени отца был прочерк, представляешь?

И молодой папаша рассказал о лишениях, которые претерпел его сынишка еще до родов:

- В поликлинике в дородовом обследовании нам отказали. «Без прописки в поликлинику не записываем, а не записанных на консультацию не принимаем» - так сказали нам. Приближалось время рожать, мы уже думали, что по старинке пригласим эбанай-акушерку и будем рожать дома.

- Ну да, - рассмеялась Алиме, - «будем рожать»! Можно подумать!

Абхаир посмотрел на жену с некоторым недоумением и потом обиделся:

- Что «можно подумать»? Думаешь, мне было легко?

Короче говоря, было так. По некоторым признакам матери молодоженов были обеспокоены состоянием Алиме. И то сказать – столько нервотрепки перенесла бедная молодая супруга! Решили сделать «ход конем».

Абхаир попросил своего товарища Андрея поехать с ним и с Алиме в Симферополь и представить Алиме как свою родственницу из Ейска, которой приспичило рожать в гостях, да еще и без паспорта. Замечу для ищущих к чему бы придраться критиков моего повествования, что в те времена даже на самолет билеты продавали без предъявления паспорта, люди вообще этот документ с собой не носили.

Старенький, пригнанный по бездорожью Кызылкумов из Ферганы «москвич» Абхаира трясло на тоже не лучших дорогах Крыма, и бедную роженицу едва довезли. Так Алиме попала в роддом под русской фамилией.

Но во время родов Алиме кричала известную короткую фразу на татарском языке: «Вай, аначыгъым!».

Врачи и медсестры и глазом не моргнули и слова не сказали, выполнили свой долг. А немолодая санитарка, присутствовавшая в палате, заворчала:

- Понаехали тут всякие рожать у нас…

Ворчала она с характерным оканьем, ибо в конце сороковых годов прибыла в Крым из Костромы, и здесь ей понравилось.

Да, роддом медицинское учреждение, врач он и есть врач – иногда гуманный и иногда благородный. А вот в городе Старый Крым, где был выдан Алиме паспорт без прописки, в отделе записи актов гражданского состояния, то есть в пресловутом ЗАГСе, советская чиновница отказалась регистрировать новорожденного и выдать ему метрику. Никто этой чиновнице, между прочим, из «верхов» не звонил, никто не запрещал регистрировать родившегося в законном советском роддоме ребеночка. Это Марья Ивановна, член КПСС, по велению своего сердца и на основе полномочий, данных ей советской властью, проявила инициативу.

- Вы здесь на цыпочках живете, - вещала заведующая, скривив губы, - а еще метрику требуете выдать.

Знала ставшая осторожной молодая мать с младенцем на руках, что нельзя такого говорить, знала, что могут ее оторвать от мужа и ребенка и выслать, а то и дать срок, но вылетело. Велика была обида, и вылетело:

- Я на родине своей, я на полной ноге стою! А вот вы, захватчики, захватили мой дом, мучаете мой народ и смеете мне такое говорить! Ничего, придет день, когда на коленях будете просить прощения!

Абхаир ходил и в милицию, и в райсовет, но там инициатива заведующей ЗАГСом была поддержана и признана правильной.

- Да, метрику я все же получила, но не здесь, а в Симферополе, - рассмеялась Алиме. А теперь новую метрику дали, где уже в графе отец не прочерк, а Абхаир записан.

- Но мы все еще по советским законам не муж и жена, - смеялся и Абхаир.

Камиллу было не до смеха.

Отсутствие Керима огорчило его, так как некому было рассказать о своих ночных видениях, а носить в себе этот весьма обременяющий сознание груз было нелегко.

Облегчение пришло, но с совершенно неожиданной стороны.

Спать Камилл попросился во дворе и долго, пока не заснул, глядел лежа на изумительное многозвездное крымское небо.