Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

- Тем более эти доктора не знакомы лично с Афуз-заде, - уповали инстанции на послушливость членов создаваемой экспертной комиссии.

Парторг института в присутствии меланхолического начальника отдела кадров без обиняков заявил членам экспертной комиссии при передаче им касающихся Афуз-заде материалов:

- Необходимо очень критически отнестись к работе Афуз-заде. Есть мнение высокой инстанции, что он малопригоден к работе в нашем институте. Вы меня понимаете?

Трое в высшей степени интеллигентных докторов были шокированы, но именно по причине своей интеллигентности не стали спорить с руководителем партийной организации. Однако, оставшись втроем, обменялись между собой несколькими фразами, из которых следовало, что, действительно, необходимо особо тщательно разобраться в научной продукции коллеги Афуз-заде – акцент, однако в таком решении был иной. Результатом проведенной экспертизы оказался вердикт о безусловной успешности научной деятельности переизбираемого заведующего лабораторией.

В Совет по переизбранию входили заведующие отделами и заведующие лабораториями, но не все. Кроме того, в этот Совет входили освобожденный секретарь партийного комитета, секретарь комсомольской организации, а также председатель профсоюзного комитета Института. Смешно, но в Совет входил, по установленной во всех научных и учебных учреждениях традиции, кто-то из совершенно не имеющих отношение к науке работников – «представитель рабочего класса». Это могла быть уборщица тетя Нюся, слесарь дядя Вася, стеклодув Григорий Иванович. В данном случае это был толстогубый блондин, бывший шофер одного из посольств в Африке, а ныне начальник институтского гаража Семенов. Начальник отдела кадров и начальник 1-го отдела в Совет не входили.

Инстанции, волю которых в данном случае исполнял парторг, были уверены в покорности перечисленных выше служителей системы. Кроме того, среди докторов наук была у инстанций пара «своих». Еще два-три человека могли по личным причинам не любить переизбираемого кандидата на должность. Можно было надеяться, что члены экспертной комиссии тоже проголосуют как надо, тем более что с ними еще однажды была проведена наводящая беседа, на этот раз руководителем их в значительной мере автономного подразделения, находящегося, как уже упоминалось, в пригороде Москвы. Но все равно необходимое число «черных шаров» не набиралось! Этот Афуз-заде имел больше друзей, чем врагов, черт бы его побрал!

Между прочим, напрасно парторг причислял к надежным противникам Камилла секретаря комсомольской организации, которой была Катюша из подразделения множительной техники.

Так или иначе, поручение вышестоящих инстанций оказывалось под угрозой срыва. В этих условиях необходимо было, не прибегая пока к мероприятию третьей степени, переходить к степени второй.

Заседание Совета проходило под руководством одного из заместителей директора института. Перед началом заседания сам парторг подходил к каждому члену Совета, за исключением безнадежных либералов, и произносил шепотом одну фразу:

- Рекомендуется голосовать против Афуз-заде.

В наступившем похолодании политического климата в стране можно было не опасаться последствий такой рекомендации, являющейся, по сути, давлением на членов Совета. А ежели кто и возмутился бы, то с рядового члена Совета, коим был парторг, взятки гладки – высказал, мол, свое мнение, и все.

Однако многоопытные доктора наук свое возмущение могли выразить и в протестном голосовании. Тогда уж спасти положение могла только третья степень.

Трое членов экспертной комиссии тут же обменялись впечатлениями о методе проведения заседания комиссии по переизбранию, и очень быстро единогласно, что было неудивительно, приняли решение, огласить кое поручили одному из трех, недавно получившему Государственную премию по закрытому списку:

- Я уполномочен заявить от имени экспертной комиссии, что все три члена нашей комиссии открыто подают свои голоса за переизбрание товарища Афуз-заде, - спокойно произнес лауреат Государственной премии и, передав секретарю Совета три бюллетеня, спокойно сел на место.

Такое заявление могло оказаться решающим: к числу подающих безусловное «за» при тайном голосовании, присоединялись три демонстративных открытых «за».

Вот вам результат распространения идей этого академика Сахарова!

Было очевидно, что без третьей степени не обойтись, и парторг с досадой подумал, что надо было сразу переходить к этой, самой надежной методе. Механизм здесь был простой: в работу счетной комиссии, выбираемой в начале заседания, внедрялся, по крайней мере, один «свой» человек, который при подсчете бюллетеней нагло писал в протокол нужные цифры. При подсчете голосов в комнате находился ответственный за мероприятие товарищ, который при возникновении недоразумения вмешивался, хотя права на это не имел, и требовал подписать протокол, апеллируя на недостаток времени для пересчета.