Алексей Котов - Лебединая охота

Вышел Тэрбиш. Это был низкорослый, широкоплечий воин с твердым, словно вырезанным из дерева лицом. Он низко поклонился и молча, смело взглянул на Великого Хана.

«Молодец, старик!» – усмехнулся Бату.

– Отвечаешь за него, – сказал Великий Хан вслух. Он вдруг с удивлением понял, что уже забыл имя китайца. Бату швырнул серебряную пайцзу Хо-Чана Тэрбишу. – Отдай китайцу. Если он умрет, я найду его смерть и повешу ее на столбе в центре лагеря. Ты понял меня?

Тэрбиш молча поклонился.

«С этим – все», – решил Бату.

Его взгляд помимо воли вернулся к лицу хана Кадана. Тот уже смотрел на Великого Хана и был готов выйти вперед. Кадан отлично помнил вчерашнее решение Бату и его глаза радостно сверкали в предвкушении схватки.

«Подождешь, – решил Великий Хан. – Ты пойдешь к воротам тогда, когда их разобьют, и будешь стеречь их как собака, пока в город будет входить Бури. А потом ты полезешь на стены, чтобы добить там последних врагов, а Бури будет иметь дело с женщинами и детьми».

– Говорят, что русские, славят своего Бога тем, что жгут свечи в своих храмах, – громко начал Бату. – Я тоже хочу зажечь в «злом городе» одну свою свечу, – Бату посмотрел на Лю-Чо. – Ты!.. – он снова не смог вспомнить имя китайца. – Ты зажжешь ее, но не поджигай весь город, пока я не очищу его от врагов. Все его жители должны умереть от монгольского меча. Ты понял меня?..

Китаец низко поклонился.

Великий Хан на минуту задумался. Теперь ему предстояло изложить общий план штурма, но на ум почему-то опять пришла мысль об утиной охоте. На какое-то мгновение Бату показалось, что он услышал плеск воды и шорох крыльев взлетающей птицы.

«Неужели он все-таки выжил?.. Ну, тот лебедь?» – подумал Великий Хан.

Мысль была настолько неприятной, что на какое-то время к Бату вернулась головная боль.

…Трудолюбивые хорезмийцы начали раскачивать огромное, подвешенное на цепях, бревно стенобойной машины, едва из-за горизонта показался первый луч солнца. Обитый железом наконечник бревна все ближе и ближе приближался к обитому железными полосами дереву городских ворот…

Гридя ждал Андрея у крутой лестницы на стену. Не глядя на друга, он молча кивнул ему головой и уставился на землю.

«Отвел детей к Стояну…», – догадался Андрей.

У него заныло сердце.

– Пошли, что ли? – глухо спросил Гридя и взялся рукой за поперечину лестницы.

Андрей помедлил, рассматривая спину Гриди.

– Весело сегодня будет, – не оборачиваясь, сказал Гридя. – Татарвы на всех хватит.

«Осмелел, видно…»

Уже вслух Андрей спросил:

– Остальные с Данилой у ворот ждут?

Под тяжестью Гриди скрипнула нижняя поперечина лестницы.

– Ждут…

…Первый, еще не сильный, удар в городские ворота тут же распахнул их. За ними стоял плотный строй русских воинов, ощетинившийся копьями. Они тут же бросились вперед и легко опрокинули хорезмицев, не дав уйти никому из них. Толпа воинов-монголов за стенобойной машиной не ожидала такого мощного напора и попятилась. Данила шел впереди, легко орудуя топором. Огромный «дом» на колесах вспыхнул от пуков просмоленной соломы, из его узких окошек показалось пламя и дым. Его сдвинули с места, пятясь, машина ломала монгольский строй, разрезая его надвое.

Гридя весело блестя глазами, ткнул рукой в сторону ворот и крикнул:

– Пошли наши!

Андрей выругался.

– Куда глазеешь, растяпа?!

Еще раньше, до штурма городских ворот, от берегов Жиздры и Другусны отошли татарские лодки. Татары азартно визжали и улюлюкали, потому что видели на стенах мало воинов. Они быстро пересекли узкую Другусну возле западной и северной стены крепости. Вверх полетели веревки с крючьями на концах. Андрей и его немногочисленные воины рубили их, а снизу, со стороны приближающихся лодок, летели тучи стрел.

– Бойдан!

Андрей оглянулся. Задев Гридю спиной, упал на колени пожилой, вислоусый воин. Чуть ниже его шлема, у виска, торчала стрела. Воин силился поднять меч, но не мог и удивленно оглядывался вокруг мутными глазами.

– Руби, черт, веревки! – закричал Гриде Андрей.

На секунду он бросил взгляд в сторону ворот. Ему показалось, что он увидел широкую спину Данилы и справа Годимира. Татары отступали… Стенобойная машина была уже метрах в тридцати от ворот и густо чадила. Бой кипел и возле нее и чуть дальше, приближаясь катапультам. Татарский строй выгибался дугой в центре, но, отшатнувшись справа и слева от ворот, замер, а на помощь центру уже спешили свежие полки.