Евгений Федоров: Наследники

Однако знатный гость поленился обряжаться и вместо себя послал на пир поросенка.

Гости, приглашенные к столу, захихикали, стали перешептываться. Настенька, сморщив носик, посмеялась подарку:

— Припоздал папенька с поросенком. Немного ранее подослал бы, глядишь, угодил бы на блюдо!

Молодой хозяин хоть и был оскорблен, но и виду в том не подал. Подсказывало ему сердце, что неспроста подослал Демидов ему поросенка. Хорошо знал зятек причудливый характер Прокофия Акинфиевича. Не успели гости и глазом моргнуть, как Сергей Кириллович выбежал на крылечко и стал почтительно кланяться визгливому поросенку.

— Сюда, сюда, батюшка! — учтиво гнулся он перед скотиной и звал в застолицу.

Гости недоуменно переглянулись, но смолчали. Не смущаясь этим, хозяин усадил боровка на почетное место и, пододвинув блюдо, попросил:

— Отведайте на здоровье, батюшка!

Пораженный необычайной обстановкой, поросенок пугливо хрюкал. Однако, почуяв аппетитное, он ринулся к блюду и с громким чавканьем принялся уминать поднесенное. Сергей Кириллович учтиво стоял перед жрущим животным и сам менял блюда.

Наевшись до отвала, поросенок сомкнул глаза и тут же зачесался. Хозяин облегчил труд: почесал скотине за ухом, брюшко, бочка.

Он чесал и приветливо приговаривал:

— Не беспокою, батюшка?.. Хорошо ли, сударь?..

Гости, уткнув носы в блюда, брезгливо морщились и недоумевали. Только страх перед Демидовым понуждал их перенести неприятное соседство.

У дверей стояли в почтительной позе два здоровенных демидовских гайдука, зорко доглядывавших за поросенком.

Натешив его вволю, зятек предупредительно погладил его по щетинке и приказал подать наемную карету.

Визгунка с почетом усадили в экипаж, и он в сопровождении двух гайдуков отбыл к Прокофию Акинфиевичу. Хозяин же долго стоял на крыльце и кланялся удаляющемуся экипажу:

— Добрый путь, батюшка!..

Прием, оказанный поросенку, возымел действие на Демидова. Весьма довольный поведением зятя, он приказал зарезать поросенка. Высушенную и сшитую поросячью шкуру он самолично набил золотыми лобанчиками и драгоценными камнями и отправил в подарок зятю…

Терпение Сергея Кирилловича в конце концов победило.

Прошло несколько лет. На покров в 1788 году Прокофий Акинфиевич жестоко простудился. Старику шел семьдесят девятый годок, он сильно одряхлел, и все надежды на его выздоровление были тщетны. Почуяв приближение смерти родителя, дети приехали к отцу и со слезами на глазах увещевали старика отойти сердцем и переделать духовное завещание, столь обидное для них.

Демидов остался непреклонен:

— Не будет сего!

Не добившись уступки, дочь Настенька вызвала лекаря и умоляла его облегчить страдания отца. Лекарь выписал лекарства и уехал.

Оставшись наедине, Прокофий Акинфиевич с озлоблением разбил склянки с лекарствами.

«Чего доброго, скорее отправят меня на тот свет!» — с опаской подумал он.

Но дни его были сочтены. После сильного удушья в сумерки четвертого ноября Прокофий Акинфиевич почил непробудным сном.

Московская снежная зима стояла во всей красе, когда хоронили престарелого чудака. Последнее свое пристанище Демидов нашел за алтарем Сретенской церкви Донского монастыря…

После смерти его сыновья получили огромное наследство, более трех миллионов рублей. Они вышли в отставку и стали заполнять жизнь светскими удовольствиями…

Когда на Каменный Пояс дошла весть о смерти Прокофия Демидова, никто не пожалел его, все безразлично отнеслись к покойному.

Старый горщик, помнивший своего былого хозяина, сумрачно сказал вестнику:

— Малоумный и суматошный человек был! От крепкого и сильного корня да вдруг выродок вышел. Дед Никита Демидов кряж был, ума — палата, хоть и жесток, а внучек — недоносок, юродивый, одно слово пузырь!

— Отчего так? — удивился молодой рудокоп.

— Известно отчего! — спокойно и твердо ответил горщик. — Закон правды таков: честный труд поднимает человека, и разум его в работе крепнет. Бездельника и паразита ржа ест! — Старик взглянул на горы, на дремучие леса и сказал многозначительно: — Эх, и парит как ноне! Гляди, придет час и ударит гроза с громом и молнией! Ой, парень, пройдет ливень и навсегда смоет всякую нечисть с народного тела!

И, как бы в ответ на его чаяния, вдали над синими горными хребтами показалась темная туча и загрохотал отдаленный гром…

Лесную поляну.