Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

— Я всегда уважал вашу способность чуять опасность, брат Гийом, — сказал плешивый монах. — Но не преувеличиваете ли вы на этот раз?

— Я обдумал все это. Но поглядите на карту, — трость возникла над лужей, обозначающей Мертвое море. — Здесь обозначены города с нашими гарнизонами. Вы заметили рядом с ними черные метки?

— Что они означают? — спросил брат Аммиан.

— Что в этих городах в случае беспорядков в столице нельзя рассчитывать на поддержку населения. Даже на нейтралитет. Наши ростовщики, откупщики и шпионы совсем обнаглели. Разбойники не скрывают, что платят нам дань. Граф де Торрож не внял предостережениям, и шайки их расплодились сверх меры. Иногда они грабят даже церкви.

— Можно распустить слух, что это — сарацины, — заметил брат Кьеза.

— Но мечети они грабят также, не пропускают и синагоги. Иудеи, сарацины и христиане ненавидят Храм с утроенной силой. В портах положение еще хуже, — указка пролетела от Мертвого моря к левому краю стола, залитому водой, — здесь вся торговля переходит в руки ставленников ордена и выливается в формы глумления над совестью и здравым смыслом. Но вам ли не знать наших рыцарей, особенно во хмелю и угаре корысти.

Брат Аммиан заметил:

— Мы наслушались жалоб. Пора предложить выход из положения, иначе бунт всех и вся против ордена неизбежен.

— Я неоднократно объяснял графу де Торрожу, что происходит. И на выборах информировал магистров провинций. Однако они не вняли. Хуже того. Мне никто не возражал. Притом то же делается во Франции и в Испании, и в Португалии. Государи готовы объединиться с кем угодно, лишь бы освободиться от нас.

— Вы правы, брат Гийом, нас погубит спесивость, — вздохнул брат Кьеза, — мы-де богаче всех в мире, мы-де сильнее всех… Но это значит, что мы обязаны прежде всех думать о судьбах мира.

Де Труа опустил глаза, чтобы не встретиться взглядом с братом Гийомом.

— Да, братья, — сказал человек с указкой. — Вряд ли наши воинственные гордецы примут во внимание укоры совести. Их мысли привычно убоги. А ведь каждый крестьянин знает, что бесполезно хлестать виноградную лозу, побуждая родить щедрее или чаще. Убить можно, убедить — нет.

Тут и де Труа решился вступить в разговор.

— Но тогда, брат Гийом, почему вы на выборах были за графа де Ридфора, менее всех способного действовать в разумных границах?

Брат Гийом задел своей тростью «морскую гладь» в районе Аскалона, создав там бурю.

— Подхожу к главному. Вы правы, брат Реми, на первый взгляд, моя поддержка сего безумного кавалериста, чудом в юности не сломавшего себе шею, выглядит нелогичным, но только на первый взгляд. Ибо еще полтора года назад я понял, что обычными средствами процесс не остановить. Нужно переродить все тело ордена.

— Невозможно переменить время, — сказал брат Аммиан.

Указующая трость метнулась в сторону, где должна находиться Европа.

— Нужен новый крестовый поход.

— Крестовый поход?! — в один голос воскликнули слушатели.

— Да, он обновит и орден, и весь христианский мир.

Трость уперлась в Аккру, словно указуя место высадки нового латинского воинства.

— Не проще ли организовать второе пришествие? — хмыкнул брат Кьеза.

— Я знал, что вы будете сомневаться.

Брат Аммиан тронул руками бородку.

— Мы слушаем.

Брат Гийом похлопал себя тростью по открытой ладони.

— Начну с конца. Нам надо потерять Иерусалим.

На востоке над еле видимой грядой гор тучи налились лиловой тяжестью. Быть грозе. Оттуда дошло ворчание грома.

Брат Гийом продолжал:

— Ясно, что рано или поздно мы его все равно не удержим. И надо извлечь из этого пользу. Какую?.. Европа очнется от междоусобиц. Бесконечные драки Ричарда со своим отцом Генрихом и с Филиппом-Августом, а Фридриха Барбароссы с ломбардской лигой напрасно транжирят силы Европы. Пусть-ка направят их на восток в Третий крестовый поход. А наши братья в самой Европе укоренятся, не вызывая серьезного противодействия. Кроме того, крестоносцам понадобится много оружия, лошадей, морские суда и прочес. Все стоит денег и денег. Вспыхнут религиозные чувства, народ начнет бить и гнать иудеев, и единственным карманом, открытым для займов, будет наш карман. Ричард публично недавно сказал, что, если бы нашлось кому заложить Лондон, он бы давно это сделал.

Несколько витиеватых молний хлестнули уже по ближайшим холмам, и тьма легла на ближнее цветущее поле, на плодовые деревья и на мятущееся стадо.

Брат Аммиан заметил: