Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

Пока де Кинью и де Бурви вставали, выволакивали из своих ножен мечи и, бешено сквернословя, путаясь в стульях и табуретках, спешили на помощь к своему предводителю, Рено успел разрубить правый наплечник де Созе и обездвижил руку барона.

Наемник иоаннитов упал на колено. Не давая его добить, в схватку ринулся переставший икать де Бурви. Рено уклонился от столкновения. По инерции рыцарь вломился на полном ходу в ветхую дверь кладовки и оказался в объятиях трактирщика. Пока он, взревывая от нетерпения и ярости, выкарабкивался (меч, ножны, шпоры — все это застревало), Рено бился с де Кинью, тесня его к лестнице, что вела на второй этаж. Де Кинью легко отступал, видя, что де Бурви уже выбирается из кладовой, а де Созе левой рукой тащит кинжал из ножен. Де Кинью аккуратно парировал удары Рено, не осознав, что за спиной — лестница. Еще шаг назад, еще. Он рухнул, гремя железом. Встать ему не пришлось. Рено раскроил его череп.

Двигался он без доспехов легко, походя выбил кинжал из руки де Созе и на полной скорости продырявил выпрямившегося в дверном проеме де Бурви. Судя по воплю, кончик меча вошел и в трактирщика.

Древнеримская тактика восторжествовала.

Когда Изабелле доложили о происшествии, она пожелала немедленно лично допросить виновника погрома, устроенного в «Белой куропатке». Слух о драке дошел до нее в самом общем виде: трое убиты, один изувечен, главный драчун — Рено Шатильонский.

По законам королевства участники поединка с пролитием крови подлежали аресту до выяснений обстоятельств дела.

Изабелла решила, однако, пока оставить Рено на свободе.

— Как так?! — развел руками Данже. — Закон требует его арестовать.

Изабелла усмехнулась.

— Не забывай, что он приговорен к смертной казни. Хороши же мы будем, арестовывая его за драку.

Мажордом не стал указывать госпоже на отсутствие логики в ее речи.

— Но что нам с ним делать, Ваше высочество?

— Велите явиться. Я сама допрошу графа.

Данже неохотно повиновался.

Граф Рено прибыл во дворец по первому требованию. Держался не вызывающе. Победу в харчевне он, видимо, подвигом не считал.

Мажордом, умевший улавливать все настроения госпожи, при появлении Рено удалился, оставив их наедине.

Изабелла долго обдумывала свой наряд. И наконец надела жипп из гофрированной ткани, имитирующей кольчугу. Пояс ее состоял из чеканных пластинок… Почувствовав себя во всеоружии, Изабелла привычно устроилась в кресле с очень высокой спинкой.

Рено был в обычном наряде и предстал перед ней, чуть ослабив левое колено, держа шлем на сгибе железной руки.

— Я жду, граф, что вы расскажете о вашем давешнем кровавом приключении.

— Увы, это было не приключение, и, опасаюсь, рассказ мой лишь оскорбит слух вашего высочества.

— Тем не менее…

Граф переменил позу, ослабив правое колено.

— Есть обстоятельство, которое мешает мне изложить все, как было.

— Не понимаю.

— Пришлось бы говорить о себе, как бы красуясь, хотя ничего такого не чувствую..

— Вы так скромны? — принцесса приподняла великолепные брови. — Зарезать троих вам проще, чем рассказать об этом? Но дело надо расследовать. По закону.

Поскольку вы так стыдливы, я буду спрашивать, вы отвечайте. Идет?

Рено поклонился.

— Меня устроит все, что может исходить от вас, Ваше высочество.

— Итак, вы зашли в харчевню…

— Да, после обеда у вас.

Это замечание принцесса пропустила мимо ушей.

— Там вы…

— Заказал полдюжины куропаток и кувшин вина.

— И, когда вы наслаждались куропатками… Какой вы, однако, обжора… И что же?

— Ко мне подошел странный человек.

— Чем он был странен?

— Он икал, Ваше высочество.

— Икал? Интересно. И этот человек сказал вам…

— Вы как будто присутствовали при сем, Ваше высочество.

— Он объявил, что не слишком высокого мнения о принцессе Изабелле, так?

— Прошу прощения, Ваше высочество, сказал он, что превозносит даму Эсмеральду родом, кажется, из Тивериады. Я ничего не имел против этого. Он ушел, а я вернулся к куропаткам.

— Погодите, — на лицо принцессы набежала тень. — Погодите. Мне интересно выяснить только одно.

— Спрашивайте, Ваше высочество.

Изабелла поправила длинными пальцами заколку жиппа.

— Мне важно выяснить, не подвергалось ли поношению мое имя. Итак: пришлось ли вам защищать доброе имя дочери вашего государя? Только это могло бы извинить кровь, какую вы так легко пролили. Отвечайте!

Рено, казалось, был в затруднении. Лицо принцессы пылало: