Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

— Правильно! — восхитился барон де Созе и велел харчевнику принести еще кувшин хиосского.

Рено Шатильонский явился в «Белую куропатку» раньше, чем его ждали. Притом не в доспехах, что обнадежило рыцарей, ибо он оказался с виду могуч… Если б еще при нем не было меча!..

Шатильон спросил кувшин пальмового набатейского вина и велел зажарить полдюжины куропаток. Сел скромно в углу. Но публика, хозяин и слуги оказали ему внимания больше, чем рыцарям-палачам.

Сидя в углу, он стал центром харчевни. Очень скоро ему принесли заказанное, и хозяин прямо-таки плясал перед ним.

— Ну, это ладно, — сказал де Созе. — Нам велели его убить, но не портить ему аппетит. Пусть ужинает.

Три пары глаз наблюдали, как мощные челюсти Рено сокрушили первую куропатку.

— Вставайте, де Бурви, будем действовать, как договорились. И перестаньте икать.

Маркиз встал, вытер усы и, стараясь ступать потверже, двинулся в угол, гремя щегольскими шпорами.

Харчевня замерла, люди здесь были всякие и рыцарей навидались.

Маркиз остановился возле Рено, еще раз утер усы и объявил:

— На всем свете нет и не может быть дамы прекрасней, достославней и добродетельней, чем Эсмеральда из Тивериады.

— И что? — был ответный вопрос.

— И со всяким, кто возражает против этого мнения, я готов сразиться.

Де Сантор объяснил господам рыцарям, что Рено Шатильонский послан соблазнить прекрасную принцессу Изабеллу. Поэтому де Созе решил, что самый простой способ вызвать Рено на схватку — это восславить при нем другую даму. Только и всего.

Однако Рено, оторвавшись от куропатки, сказал, что ничего не имеет против этой Эсмеральды и охотно признает ее первенство во всех перечисленных смыслах.

Де Бурви растерялся и возвратился за стол не зная, что делать.

Де Созе нервно грыз кость.

— Я сказал, как задумано… — оправдывался де Бурви.

— А может быть, сказать ему, что он — негодяй? — предложил находчивый де Кинью.

— Нет, нет, нет, — в глазах де Созе мелькали огоньки, он придумал.

— Идите снова к нему, де Бурви.

Тот выронил изо рта кусок колбасы.

— Зачем?

— И скажите ему… повторите все то же, но присовокупите, что достоинства Эсмеральды затмевают достоинства принцессы Изабеллы.

Маркиз прокашлялся:

— Надоело мне болтать глупости. Может, как предлагает де Кинью, сразу навалиться?

Де Созе поморщился.

— Посмотрите, сколько народу! Это должна быть благородная ссора, судари мои, благородная. Поняли?

— Н-да, — вздохнул де Бурви.

— Идите, идите, он съел уже третью куропатку.

Почитатель Тивериадской Эсмеральды неохотно пересек харчевню и выложил пожирателю куропаток все, что велено. Но, поскольку борьбу с икотой он не довел до конца, его пышную речь завершила судорога. Он громко икнул.

Это развеселило Рено, и он спросил.

— Чьи же достоинства бледнеют при появлении донны Эсмеральды?

— Достоинства принцессы Изабеллы, — заявил красный, как рак, маркиз. — И тот, кто со мной не согласен, пусть обнажит свой меч и сразится со мной! — Он снова икнул.

Рено сочувственно вздохнул.

— Вам не везет, мой икающий друг. Ищите других противников. Я с вами согласен.

Де Бурви почувствовал себя оплеванным, но не мог сообразить, как это случилось.

— Не получится благородного поединка, — констатировал де Кинью.

Рено принялся за пятую куропатку и выпил чашу вина.

Де Созе вскочил, закусив губу, с грохотом поставил свою чашу на стол и бросился к Рено.

— Меня зовут барон де Созе, и я не позволю при мне оскорблять принцессу царствующего дома!

Откинувшись на стуле, Рено произнес:

— Тогда предъявите счет вашему товарищу, это он нелестно отозвался о принцессе Изабелле. Я всего лишь не спорил.

— Этого достаточно! Я требую удовлетворения.

Рено зевнул, отхлебнул вина.

— Могли бы сказать, что вам приспичило подраться, зачем устраивать балаган и трепать имена дам.

Де Созе резко обнажил меч и выкрикнул.

— Представьтесь, сударь!

— Да полно! А то вы не знали, к кому пристаете.

Рено встал и рубанул мечом последнюю куропатку, оставшуюся на столе. Ее половинки остались на столике, не шелохнувшись.

Посторонние бросились из харчевни. Хозяин закрылся в кладовке.

Рено применил древнеримскую тактику Горациев против Куриациев, скорее всего не подозревая, что вышеназванные когда-либо существовали. В одиночку он без доспехов вряд ли бы справился с тремя опытными фехтовальщиками. Указанная древнеримская тактика заключалась в том, чтобы, имея нескольких противников, драться с каждым один на один.