Гурам Батиашвили - Человек из Вавилона

Но мне-то было каково! Я обожал Бачеву и только о том и думал, как завоевать ее.

Слишком поздно я догадался, что Бачева хотела от меня ребенка. И потом, ежели она забеременеет, а почему она не должна была забеременеть, это значит, что мы сидим на одном верблюде. Да, спиной друг к другу, не глядя друг другу в глаза, но наш верблюд уже тронулся в путь.

Когда я додумался до этого, я воспрял духом. И уже не сомневался, один правильный шаг, и все завершится миром. Тогда я стал думать об этом шаге. Но параллельно занимался делами: купил дом, обставил его и стал ждать удобного момента. Но и этот момент должен был организовать я сам. Так я и поступил: накануне праздника принятия Торы я направился к дому Занкана. Знал, Занкану не понравится то, что я собирался сделать, но таким образом я спасал Занкана и добивался своей цели.

Шело порядком постарел, облысел. «Хочу видеть Занкана», — сказал я ему. Пораженный, он смотрел на меня.

«Так поздно горожане не ходят в гости — луна уже отужинала», — сказал он. Это значило, что хозяева собираются ложиться спать. Но Занкан пожелал побеседовать со мной.

— Ты купил в Исани дом, стоящий гораздо ближе к царскому дворцу, нежели к синагоге. Почему? — входя в покой, с улыбкой осведомился он.

— Я открою в Исани новую синагогу, — с улыбкой же отвечал я, почтительно приветствуя его.

На мгновение лицо Занкана омрачилось.

— Бог тебе в помощь, — тихо сказал он и сощурил один глаз, — деньги — большое благо.

Я догадался, мои слова не понравились Занкану, но что именно пришлось ему не по душе, не понимал.

— Нет, нет, ничего особенного, — он снова улыбнулся и опустился на тахту, — а услышь твои слова бедняк?

Я понял, мне не хватало Занканова присмотра. Обескураженный, я вынул из-за пазухи кошель, полный серебра, и положил его на стол.

— Занкан-батоно, я пришел отблагодарить тебя. С Божьей и твоей помощью я занялся делом, выгодным делом. И сегодня уже ни в чем не нуждаюсь. Возвращаю тебе твои деньги полностью до последней монеты.

Занкан не шевельнулся.

— Сядь, Эуда, — сказал он, немного погодя, я опустился в кресло, а Занкан продолжал: — Я же сказал, деньги возвращать не надо, возьми их обратно.

Но я стоял на своем, не хочу, говорю, быть кому-нибудь должен. Занкан недовольно покачал головой.

— Обижаешь, ничего ты не понял. Я дал серебро не тебе. Оно было отложено на общееврейские дела. Необходимо помогать молодым людям становиться на ноги, протягивать им руку помощи. Это серебро ты должен не возвращать мне, а отложить на благие дела.

— Как? Каким образом?

— Найди молодого парня, который сегодня находится в том же положении, что ты год назад. Я постарался не зря, может, и тебе повезет, и с Божьей помощью еще одни человек встанет на ноги.

— А не повезет?

Занкан пожал плечами.

— Попытайся во второй раз, в третий, в десятый, надо пытаться, пока не повезет, — он замолчал, потом тихо добавил: — Ты ведь не первый для меня и не десятый. Надо всегда пытаться.

Я взял кошель и спрятал его за пазуху. Сейчас надо или уйти, или начать разговор о Бачеве. Я не стал садиться.

— Уже поздно, Занкан, я пойду, попытаюсь последовать твоему совету.

— Спокойной ночи, — сказал Занкан и посмотрел мне прямо в глаза.

Надо было уходить, что я и сделал. Но в дверях я все же задержался и сказал:

— Доверься мне, Занкан, я постараюсь не делать того, что тебе может не понравиться.

— Бог в помощь! — улыбнулся Занкан.

Выйдя от Занкана, я направился к Бачеве, как будто у нас была договоренность, что после визита к ее отцу я непременно зайду к ней. Шел к ней, уверенный, что, задержись я хоть на минуту, я уже никогда не рискну войти в ее комнату, а это значило, что я своего не добьюсь.

Я смело открыл дверь ее комнаты. Бачева вязала.

— Как поживаешь, Баче?

На миг она оторопела. Потом вскочила, попятилась, схватила стул и выставила его вперед, словно обороняясь. От чего она оборонялась?

— Я же сказала тебе, я же сказала! — крикнула она. — Чего ты хочешь?

— Сядь, Баче! — Чем сильнее было ее волнение, тем спокойнее я чувствовал себя. Я опустился в кресло. — Беременная женщина не должна делать резких движений. Это опасно!

— Зачем ты сюда явился? Что тебе нужно? — Она снова попятилась.

Я улыбнулся. Впервые видел Бачеву такой напуганной. Зеленые глаза ее метали искры.

— Сядь, я пришел поговорить. Только и всего.

Она не смела сесть. Со страхом смотрела на меня. Никаких признаков беременности, только лицо в каких-то пятнах.