Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)

Римские солдаты, производящие наказание, были все люди крупные, мускулистые, твердо стоящие на широко расставленных ногах. Готовясь к экзекуции, они неспешно двигали плечами, разминая мышцы.

Взвившись, кожаные бичи со свистом разрезали воздух и опустились на спины, предплечья, ноги привязанных. Вопль боли разорвал тяжкую тишину. Истошные крики избиваемых никак не подействовали на палачей. Их лица оставались равнодушно-сосредоточенными, словно они выполняли необходимую работу. Били жестоко. Кровь от разрываемой плоти брызгала в стороны, стекала на землю.

Со стен, облепив их в безмолвии, с окаменелыми лицами, смотрели жители Иерусалима. Они страдали вместе с наказуемыми. Кожей своей ощущая боль. Глаза и молодых, и старых наполнялись слезами. Они подавляли поднимавшиеся в горле рыдания.

В глубине души каждого человека, самого смелого, уверенного, непримиримого, живет мысль о возможности спасения: а если сдаться? Ее, эту мысль, можно отталкивать с негодованием, загонять в самый темный угол сознания, но она всегда возвращается – тайная, непрошеная, непроизвольная, заставляющая стыдиться, но связанная со страстным, непреодолимым желанием сохранения жизни.

Каждый новый удар римского бича бил не только по окровавленным телам, но и по надежде иудеев на жизнь. Озлобленная решимость все отчетливей стала проявляться на лицах защитников города. Нервное напряжение Ионатана обострилось, когда почудилось, что один из истязуемых ему знаком. Он напряг зрение.

«Показалось», – пронеслось в его голове, и в эту секунду он совершенно ясно узнал в изможденном, худом старике с седыми патлами всклокоченных волос Амрама.

Ничего не осталось в этом человеке с гулко ходящими от каждого удара ребрами от того неспешного величавого философа, каким Ионатан видел его в первую их встречу.

Вскрикивая от ударов, Амрам бился, выворачивая руки, стараясь освободиться. Палач резко дернул бич. Железный наконечник вырвал кусок мяса под рукой мужчины. Амрам рванулся в сторону и вдруг повис, безвольно откинув голову. Истязатель продолжал трудиться. Искромсанная кожа повисала клочьями.

– Старается, – с ненавистью прохрипел один из стоящих рядом с Ионатаном.

– Это даже лучше, – сказал Ицхак.

– Что лучше?! Что лучше?! – выкрикнул Ионатан и, развернувшись, схватив Ицхака за плечи, затряс его изо всех сил.

Ицхак позволил рвануть себя раз, другой. Затем, оторвав от себя руки Ионатана, неспешно поправил кожаную перевязь с мечом, сказал ровно и безжалостно:

– Милосердней. Быстрее умрет на кресте. Меньше мучиться будет.

Ионатан стоял, совершенно раздавленный и оглушенный. Его коробила деловитость, прозвучавшая в словах Ицхака, хотя она была и правдива. Ему было горько и гадко.

– Мы должны их спасти, – сказал он.

Ицхак отрицательно покачал головой:

– Невозможно.

– Я пойду один, – тихо, но решительно сказал Ионатан.

– Без приказа не пойдешь. Ворота закрыты. Хочешь погибнуть – погибнешь. Случай представится.

Ионатан повернулся. Пленных уже не бичевали, но, грубо выворачивая руки и ноги, силой укладывали на кресты. Страшась нестерпимой боли, желая хоть как-то отсрочить мучительный миг, несчастные инстинктивно сжимали ладони в кулаки, а воины, торопясь распрямить их, ломали им пальцы.

Несколько ударов молотком – и острые пятнадцатидюймовые гвозди, пробив запястья, входили в древесину. Один за другим воздвигались кресты с кричащими от ужасной боли, извивающимися иудеями. Сотни крестов встали перед глазами защитников Иерусалима.

В чем вина этих несчастных, а если она есть, так ли она велика, соизмерима ли со страданиями? Господи, где ты? Посмотри, как мучают народ твой.

Оторвавшись от холодной стены, полный решимости Ионатан пошел в сторону ворот. Остальные не сговариваясь, охваченные, как и он, состраданием, ненавистью, озлоблением, жаждой мести, повинуясь его молчаливому бесстрашию, исходившей от него силе бойца, двинулись следом.

В эту минуту Ицхак понял, что, если он не пойдет со всеми, его авторитет командира пострадает. Со злобой на лице, недовольно дернув головой, он резко развернулся. Шагая широкими шагами, обогнал идущих и встал впереди.

Тогда Ионатан отстал на полшага. Соперничество было ему ни к чему.

Вырвавшись из ворот, воинственно крича, иудеи устремились к крестам и стоящим рядом с ними римлянам и вдруг остановились, замерли. Боевой клич медленно затих.

Картина, возникшая перед их глазами, была жуткой, как создание дьявола. Солнце висело в небе раскаленным пылающим шаром. На голом, без единого кустика, холме чудовищным лесом вздымались кресты с искореженными телами умирающих. Издеваясь, римляне прибили иудеев в разных положениях, иных даже вверх ногами. Над крестами, распластав грязно-белые крылья, издавая мерзкие мяукающие звуки, кружили предвестники беды и смерти – стервятники. Но не это остановило иудеев.