Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)

А что Квинт Минор, к которому тянутся руки несчастного? В первое мгновение он вернулся к Саамону и даже попытался его поднять, но тут в глубине двора из-за поворота, как страшные символы подземного царства, как черные тени ночных кошмаров, стремглав выскочили собаки. Узкие оскаленные морды, торчащие уши, вытянутые в беге тела на высоких сильных ногах. От вида этих зверей кровь застыла в жилах.

Квинт Минор повернулся и побежал так быстро, как он не бегал никогда в жизни. Ломая ногти, в кровь разбивая лицо и руки, взлетел он на забор, не ощущая потребности в чьей-либо помощи.

Душераздирающий вопль Саамона:

– О Птах всемогущий, пощади! Не карай меня! – пронесся над колоннами храмового двора. Стаи испуганных птиц, разбуженные криком, взлетели в небо и заметались, закрывая крылами звезды. Крик долетел до спящего города, и жители, проснувшиеся среди ночи, похолодели, словно уже стояли в Дуате перед Осирисом и страшное существо с головой крокодила угрожало съесть их сердца. Вопль пронесся и, оборвавшись, замер. Наступившая тишина была еще более зловещей.

С высоты забора Квинт Минор еще раз оглянулся на Саамона. Вернее, на его уже безжизненное тело, терзаемое жестокими клыками черных остроухих псов. Задушили его псы или его сердце разорвалось от страха? Кто знает. Подбегающие жрецы с факелами в руках были последними, что увидел Квинт Минор. Он скатился со стены и побежал в ночь.

До рассвета блуждал Квинт Минор, сбиваясь с дороги. Иногда он оказывался по колено в воде и в ужасе метался в тростниках, рискуя встретиться с крокодилом. Иногда вдруг оказывался сидящим в пыли возле чьего-то глиняного забора, и тогда он вновь вскакивал в ужасе, опасаясь скорпионов.

Гибель Саамона потрясла его. И не потому, что он никогда не видел ничего подобного. Напротив, как истинный гражданин Рима, он любил кровавые зрелища гладиаторских боев, расправы с дикими зверями. Сидеть на мраморной скамье трибуны, приняв, в подражание сенаторам, важный вид, смотреть на чужое расставание с жизнью, не опасаясь за свою собственную, – это ли не удовольствие?

И вдруг – какая там важность, недоступность, изысканные складки одежды. Страшная смерть прошла так близко, что он почувствовал ее дыхание. Еще минута – и омерзительные псы рвали бы его дорогую, бесценную плоть, такую мягкую, нежную, незащищенную.

При этих мыслях Квинт Минор содрогался и, вскакивая, вновь начинал бродить во мраке. Он не задумывался над тем, какой безмерный, чудовищный ужас должен был испытать бедный слабый Саамон при виде приближающихся свирепых собак. Ужас не только перед их клыками и страшной мучительной расправой, какая его ждет. Нет, не только это. О, если псы растерзают, съедят его тело и невозможно будет сделать мумию, он лишится вечной жизни в Дуате. Его душа Ба не сможет вернуться. И его Ка будет вечно терзать Ба в нескончаемых страданиях.

Но эгоистичного Квинт Минора не угнетало то, что он виновен в смерти Саамона, его лишь безмерно страшила мысль, что он мог оказаться на месте юноши.

Перед рассветом, в час, когда великий Ра готовится появиться на небе во всем сиянии и блеске, Квинт Минор наконец добрался до дома. Залез по лестнице на крышу, без сил рухнул на циновку и забылся беспокойным сном.

Разбудили его горячие солнечные лучи. Солнце стояло уже высоко и немилосердно жгло исцарапанное лицо, саднящие руки, побитые колени мужчины. Совершенно разбитый Квинт Минор спустился с крыши и сел в тени стены. Мери-Пта окинула его презрительным взглядом, но ничего не сказала. Она была уверена, что он и брат провели ночь в совершенно недостойных развлечениях.

Женщина остановила гончарный круг, на котором работала с самого утра, и принесла кувшин с носиком, полный воды, керамический флакон ароматного масла и молча начала приводить тело мужа в порядок. Затем, сидя на низком табурете, держа на коленях миску с кусками вареного мяса, стеблями папируса, ячменной лепешкой и запивая все это пивом, Квинт Минор поел.

В жалкой тени выцветших листьев пальмы играли с глиняными игрушками мальчики. Девочки возились на маленьком, всего в несколько грядок, огороде, окапывая овощи, поливая приносимой издалека водой в круглых кувшинах. Размякнув после еды и пива, Квинт Минор решил проявить благодушие и, улыбаясь, спросил младшего мальчика, как его зовут.

Мери-Пта вздрогнула. Ее испугало не то, что муж не помнит имен, а как раз напротив, что хочет произнести имя ребенка вслух. Узнав имя, злые демоны болезни могут наброситься на дитя. Нельзя. Нельзя произносить имя ребенка.