Дэвид Чейни - Мастер меча

Кийомори знал: из-за того, что он когда-то приказал пытать и обезглавить монаха Сайко, он не может ждать милости от Эммы-О и его приближенных.

Однако настоятель велел подготовиться к обряду. Монахи принесли рис и соль, рассыпав их во всех углах дома. Послали за йоримаши – женщиной-медиумом, которая должна была принять злого духа в свое тело, когда заклинания и молитвы настоятеля изгонят его из больного.

Затем настоятель воззвал к грозному синтоистскому богу Фудо, обещавшему своим последователям продлить жизни каждого из них.

– Продли дни нашего горячо любимого властелина на обещанный тобой срок. Он всегда искренне почитал тебя! Окажи, о Фудо, божественную милость своему поклоннику!

В покоях умирающего курились благовония. Теперь настоятель мог читать сутры. Ждали йоримаши.

Она пришла слишком поздно.

Дух Кийомори скользнул в преддверие загробного мира. Теперь его судьба была в руках десяти небесных судей.

Эта новость молнией разлетелась по Рокухаре. Слуги рыдали и царапали себе грудь. Куда им теперь идти? Самураи застыли с окаменевшими лицами. Того из них, кто будет изгнан из поместья, жизнь будет жестоко бросать во все стороны, как бурные воды реки Камо подбрасывают цветочные лепестки. Только подростки из особой охраны горевали искренне, не думая о себе: они были фанатически преданы великому Кийомори. Непрошеные слезы выступали на глазах у воинов в красном, и во взорах бойцов горело одно желание – отплатить тому, кто был причиной болезни их господина.

Нии-Доно вызвали из северного крыла дома. Шимеко шла за ней следом, бесстрастно слушая приказы, которые госпожа отдавала священникам, самураям и слугам. На взгляд постороннего, Нии-Доно полностью владела собой. Никто не мог бы догадаться, что за маской из белой пудры, покрывавшей лицо, скрывалась горечь утраты. Что бы ни вытворял Кийомори, Нии-Доно никогда не переставала его любить.

Настоятель Дзитин принимал ее указания, печально склонив голову, Он так и не сумел спасти самого могущественного человека в Японии. Скорбно вздыхая, монах заявил:

– Светский священник Дзёкай, известный Тайра Кийомори, должен быть похоронен с величием, соответствующим его положению.

– Мой супруг просил о скромной кремации своих останков, – сказала Нии-Доно. – Но мы бы нарушили приличия, если бы не отметили достойно его вклад в дела этого мира и не призвали бы благородное население страны заступиться за него перед десятью судьями Эммы-О. Поэтому я поручаю вам подготовить такие похороны, которые обеспечат моему супругу место в Западном раю.

– Да будет так, – торжественно ответил Дзитин.

Согласно этому решению, в тот же вечер тело Кийомори было перенесено в храм, где его обмыли горячей водой и завернули в чистое белое полотно. Затем покойного переместили в главный зал, где облачили в полный придворный наряд. Одежды выбрала Нии-Доно: темно-красное верхнее платье, под ним полный набор белых и персиково-розовых нижних сорочек. Церемониальные мечи были заткнуты за пояс-оби, на голову князя водрузили шапочку-эбоши, привязав ее белыми лентами. Умершего усадили в квадратный золотой гроб так, что голова его разместилась между колен – в почтительном поклоне. Для поддержки покойник был обложен мешочками с киноварью. В ногах Кийомори лежало серебро – плата за проезд в Западный рай. Священники опрыскали покойника ароматическими маслами и набросили на него белое льняное покрывало. Затем крышка гроба была опущена и саркофаг опечатали под чтение сутр и потрескивание благовонных свечей.

Три сына Кийомори и Нии-Доно собрались вокруг гроба, чтобы до утра молить богов заступиться за отца перед потусторонними судьями.

Прибыл Го-Ширакава в окружении придворных. В его свите не было охранников в красном: смерть Кийомори освободила императора от докучливой стражи. Он поднялся по ступеням храма один.

– Я приношу меру серебра в связи с кончиной моего дорогого друга и соотечественника, – скорбно произнес император. Но из-под опущенных век его блеснул лукавый огонек.

– Мы принимаем этот дар с тем же чувством, с которым он приносится, – отразила удар Нии-Доно.

Шигехира, самый агрессивный из сыновей Кийомори, вмешался в разговор:

– Вместо того чтобы приносить дары, вы могли бы проявить уважение к отцу, совершив правосудие над Йоритомо и его прислужником Йоши.

– Всему свой срок, молодой человек, – ответил император-отшельник. – Для суда над каждым человеком нужно подходящее время и подходящее место. Имперский совет проследит, чтобы те, кто заслуживает награды или наказания, получили должное.