Леонид Свердлов - От съезда к съезду, или Братья по-хорошему

— Ничего ты не понял, — мрачно ответил Владимир Мономах. — Олег мой брат, хоть и двоюродный. И мы по-родственному уж как-нибудь без тебя договоримся. А вот ты, Белдюзь, мне никто, и проблемы ты сейчас себе такие заработал, что на том свете не расхлебаешь.

— Что-то я не припомню, чтоб вы без нас свои родственные вопросы решали. А угрозы твои слушать мне сейчас и странно, и обидно. Я ведь не для себя стараюсь. Мне платят — я работаю.

Белдюзь не стал обижаться на слова Владимира. Он вообще их не воспринял всерьез, объяснив их себе стрессом, который пережил Владимир в последние дни. А зря. Мономах действительно серьезно обиделся. Не на Олега непутевого, а именно на половцев. А обижаться в их семье умели.

Мономах выезжал из Чернигова через строй врагов, стараясь не глядеть им в глаза. Такого унижения он еще никогда не испытывал. За такое нужно мстить.

К счастью, ему было куда уехать. Переяславское княжество до этого принадлежало его брату Ростиславу, который утонул в Стугне. То есть, княжество как раз освободилось для Владимира.

А Олег остался в Чернигове. Наконец-то ему повезло. Он получил наследство, о котором давно мечтал, сполна расплатился с половцами и разрешил им грабить Черниговщину. Долг платежом красен, а Олег при всех своих недостатках был человеком честным, и всегда возвращал долги.

Оказавшись в Переяславле, Владимир почти сразу вынужден был принять нежданных гостей.

К городу подошло половецкое войско. Впрочем, вели они себя прилично, просто даже вежливо. Хан Итларь сидел с Владимиром за одним столом и жаловался на трудности кочевой жизни:

— Скачем мы по жизни, уважаемый князь, ищем своей правды. Скачем к краю бескрайней степи. Степь — наша жизнь, а правда на острие сабли. И кого эта правда найдет, тот край своей степи и увидит. Ходили мы с братвой к византийцам. Хотели им правду свою показать, но их правда оказалась сильнее нашей. Много богатырей полегло. А кто не полег, тому греки глаза повыкалывали, чтоб им степи больше не видеть. Дорого нам наша свобода обошлась. Не хотим сейчас свободы. Покою хотим. Ты уж не взыщи, князь. Остановимся мы у тебя на время. Постоим и уйдем.

Дурацкая манера приходить в гости без приглашения. И кто учил половцев хорошим манерам? Никто. Плохо в Половецкой степи с хорошими учителями.

— Ладно, Итларь, оставайся, раз уж пришел. Можешь переночевать у боярина Ратибора. А, Ратибор? Примешь у себя дорогого гостя?

— Можно, — коротко ответил Ратибор.

— Вот и спасибо, — улыбнулся Итларь. — Я со своей дружиной погощу у Ратибора в Переяславле. А мой друг хан Кытан у города остановится. Он привык жить в полевых условиях — ему там будет хорошо. Кстати, мы ведь тоже люди гостеприимные. Твоего сына в гости зовем. Пусть он поживет у Кытана в лагере, пока я здесь, в Переяславле живу. Так нам всем будет спокойнее. Доверия больше — дружба крепче.

— Хорошо, — согласился Владимир. — Пусть Святослав пока поживет у Кытана.

— Это правильно, — поддержал его Итларь. — Мой сын ведь сейчас тоже не со мной. Он гостит в Чернигове, у твоего кузена Олега.

Владимир зябко поежился. Упоминание Чернигова и Олега было ему неприятно. Впрочем, он постарался не подавать виду.

Поздно вечером в Переяславль из Киева приехал Славята — гонец Святополка.

— Великий князь считает, что распустили мы половцев, — сказал он. — Они себя на Руси чувствуют как у себя дома. У тебя, как я вижу, их тоже целый табор. Надо бы их на место поставить. А лучше уложить.

— Согласен, — кивнул Владимир. — У меня тоже руки чешутся. Но я им слово дал. Вот, Ратибор свидетель.

— Свидетель? — Ратибор удивленно пожал плечами. — Мало ли кто о чем говорил с погаными. Им наше слово — как нам их обещания. Я не помню, о чем ты с ними разговаривал. И ты забудь.

А Святослав — сын Владимира Мономаха в это время ел и пил у гостеприимного хана Кытана. В разгар пира явились новые гости: Славята и несколько киевских дружинников.

— Здорово, Славята! — сказал Святослав. — Знакомьтесь: это Славята из Киева, а это Кытан и его половцы.

— Здорово, Кытан! — сказал Славята, выхватывая из-за пояса нож.

На одно мгновение сверкнули ножи в руках киевлян, и вот уже все половцы лежали мертвые. Никто не успел поднять тревогу. И киевляне под покровом тьмы вместе со Святославом покинули лагерь.

Утром к ничего не подозревавшему Итларю пришел Ратибор.

— Владимир к себе зовет, — сказал он. — Я велел протопить избу, чтоб тебе в тепле переодеться и позавтракать.