Том Холт - Александр у края света

Он бросил палку.

— Ты говоришь, убивать пчел неправильно. Я мог бы захватить их в плен и заставить работать на себя.

Я кивнул.

— Ты все понял правильно, — сказал я. — И при этом тебя покусают гораздо меньше. Биться в передних рядах — отважное деяние, но не следует совершать его, если оно не ведет к чему-то полезному. Иными словами, чем больше пчел ты убьешь, тем меньше пчел будут собирать для тебя мед. Это пустая трата ресурсов.

Он нахмурился.

— Но они ужалили мою собаку, — сказал он. — Разве не следует их за это наказать?

— Тюремным заключением, — сказал я. — Не смертью. А кроме того, та пчела, что ужалила пса, уже мертва, и потому наказать ее невозможно.

Александр улыбнулся.

— Ты так это сказал, будто пчелы после смерти отправляются в Елисейские Поля.

— Ну а почему нет? Там ведь растут цветы, правда? Ну а раз так, там следует быть и пчелам.

— Теперь ты надо мной смеешься, — сказал Александр тоном, который подразумевал, что это не самое умное занятие.

— Вовсе нет, — сказал я. — Пчелы — дело серьезное. У нас в Аттике держат самых лучших пчел. Конечно. Я полагаю, ты слышал о пчелах Гиблейских гор?

— Нет, — признался он. — Но Аристотель собирается научить меня всему, что он знает о разных видах и породах животных и птиц. Он все о них знает.

— И не говори.

— Что?

— Да не важно. Итак, — продолжил я, — что ты собираешься делать? Продолжишь ли ты войну или заключишь мир на выгодных условиях?

Александр на мгновение задумался.

— О, конечно, мир, — сказал он. — Проблема в том, что у меня нет улья, чтобы посадить туда этих пчел.

— А, это вовсе не проблема, — сказал я. Мы, земледельцы, когда у нас нет чего-то нужного, берем и делаем это.

— И как же вы делаете ульи? — спросил он.

— Из полосок коры, — сказал я, — которые мы сшиваем побегами плюща. Или, если хочешь, можно использовать ивовые прутья, как для корзины. Что бы ты не выбрал, после изготовления оболочки ее следует промазать глиной. В конце надо приделать петлю для подвешивания, и вот улей готов. Защищает пчел от холода и птиц, но позволяет грабить их всякий раз, как тебе потребуется мед.

— Спасибо, — сказал Александр. — А что лучше, кора или прутья? Я знаю тут неподалеку старую яблоню, с которой можно надрать коры, а вот прутья мы можем и не найти.

— Ну вот, — сказал я. — Ты сам ответил на свой вопрос.

Он улыбнулся.

— И правда ответил, — сказал он. — Ладно, я добуду кору, а ты...

Я выставил ладони перед собой.

— Ого! — прервал я его. — Так я мобилизован что ли?

— Ты должен помочь мне сделать улей, — сказал Александр со странной нотой настойчивой мольбы в голосе. — Какой смысл знать, как что-то сделать, если ты не делаешь?

Я пожал плечами.

— А что плохого в знании самом по себе? — сказал я. — Нет, не задумывайся об этом, улей будет сделать быстрее. Ладно, я полагаю, ты хочешь, чтобы я нашел плющ.

— Да, — сказал Александр.

— И иглу, — добавил я. — Чтобы шить, нужна игла. И прежде чем ты спросишь — я могу сделать иглу из дерева, это несложно.

Александр замечательно быстро учился. Если у него и были недостатки, то это нетерпеливость — ему очень хотелось уметь что-то без унизительной необходимости учиться (я уверен, он именно так воспринимал это) или подчиняться тому, кто обладал знаниями, которых у него еще не было; он хотел заглатывать знания, как больной глотает лекарство — принял и чудесным образом получил все необходимые для выполнения задачи способности, пропустив промежуточные стадии полузнания и ученичества. Я говорил, скажем: «Вот так вот делается то-то и то-то», и он тут же перебивал меня — «Да, знаю», хотя было совершенно очевидно, что ничего он не знает. Но он удивительно быстро и цепко схватывал, а его способность сосредотачиваться была поразительна для человеческого существа его лет.

— Ну вот, — сказал он, рассматривая готовый продукт с удовлетворенным видом. — Хорошо получилось, правда ведь?

— Сгодится, — сказал я. — Было бы еще лучше, если б ты подождал, чтобы глина высохла, но работа закончена. Теперь, я думаю, ты хочешь выкурить пчел.

Он посмотрел на меня.

— Конечно, — сказал он. — А иначе не было никакого смысла делать улей. Пошли, попросим переносную жаровню у жреца в маленьком храме. Он скажет — бери. Он хорошо меня знает. Еще мы можем попросить у него пахучего ладана, он дает хороший дым.

Я рассмеялся.

— Это интересная идея, — ответил я, — использовать дорогущий заморский ладан для выкуривания пчел. Можешь, конечно, спросить, но я бы на твоем месте не раскатывал губу. Думаю, нам придется подождать, пока ты не станешь великим воином и завоюешь Острова Пряностей за Великим Океаном — и уж тогда сможешь тратить его сколько угодно.