Аркадий Савеличев - А. Разумовский - Ночной император

Дочитать дальше не довелось: император выдернул из-под себя и эту бумагу, вытер руки и бросил на пол. Там уже не одно прошение валялось…

То тетушке было некогда, то племянничку не до того…

— Вы что-то побледнели, граф? — привел его в себя голос императора. — На вас не похоже.

— Хвори, ваше императорское величество, нестроение в делах…

— Дела? Дела! Там еще канцлер Воронцов, говорите? Вот принесла нелегкая! Поэтому я отпускаю вас, граф Алексей Григорьевич. Истинно вовремя вы пришли. У меня и пушки в голове бить перестали! Да я приказал вовсе им замолчать. Разве можно ссориться с моим любимым королем?

— Не будем ни с кем ссориться, ваше императорское величество, — слез со стола Разумовский, поклонился, подняв с пола поднос свой, прикрыл его изрядно помятой накидкой и вышел в приемную.

Канцлер Воронцов поспешил навстречу:

— Я уж думал, вы в Пелым где-то пелымите… Что делали так долго?

— Водку петровскую с императором дули, — без улыбки ответил Разумовский. — На этот раз обошлось… что-то будет дальше?..

Он не успел сделать к выходу и двух шагов, как появился тот же денщик и от дверей выкрикнул:

— Кто тут Воронцов? Приказано — к его императорскому величеству!

Воронцов жалко и покорно оглянулся и ушел вслед за денщиком… или новым секретарем?.. Кто его знает. Времена наступали переменчивые…

Об этом же думал фельдмаршал граф Алексей Григорьевич Разумовский, самолично, без лакея, унося с глаз долой свои собственные регалии.

«Так-то вот, Елизаветушка…» — пожаловался он дворцовой коридорной дорожке, по которой сновали взбаламученные, ошалелые люди.

В тот же день он со всем своим скарбом выехал из деревянного Зимнего дворца, так и не попав, подобно Елизавете, во дворец новый, каменный, которому вместе с ней отдал немало труда.

Ну, да ведь не в Пелым же пелымиться. Высочайшего позволения не требовалось. Свой дом у Аничкова моста — что там, дворец?

Как хорошо, что осенило его в те баснословные времена обзавестись своим домком…

«До ридной хаты!» — с забывшимся придыханием добавил он, отдавая распоряжения слугам.

Хуже складывались дела у брата.

Мало, что президент Академии наук, мало, что гетман малороссийский — так еще и командир гвардейского Измайловского полка. Новому императору дела не было до забот научных, не слишком-то заботила и откатившаяся далеко на юг Малороссия, но уж Измайловский полк!.. Не зря же он с малых лет играл в солдатиков, подражая, разумеется, любимому прусскому королю. Сейчас под его рукой солдатики были настоящие. Казаки и калмыки поили своих гривастых степных коней в Одере и Шпрее. Падали ниц Кенигсберг и Берлин. Несокрушимый Кольберг — и тот в день смерти Елизаветы прислал ключи. Но… «Не быть по сему!» — проснулся в «чертушке» дух противоречия. Уже в ночь смерти Елизаветы поскакали фурьеры во все действующие армии, и прежде всего к генералу Румянцеву с приказом: «Остановить всякие враждебные действия против короля прусского!»

Для чего тогда армия?

А все для того — играть в солдатиков! Только не из теста сделанных и самолично раскрашенных. Ражие русские мужики забавляли нового императора. Он приказал сбросить просторные и удобные дедовские кафтаны и одеть всех в мундиры прусского образца. Начал, естественно, с гвардии. Гвардия должна красиво маршировать!

Когда Разумовский приехал к брату — у того не было своего Аничкова дворца, жил в казенной квартире при полку, — то застал не поддающуюся никакому смеху картину. Кирилл Григорьевич, вальяжно располневший в последние годы, со шпагой у бедра и ружьем на плече расхаживал по огромной зале, приспособленной для офицерских пиров, и выделывал своими жирными ногами такие эквилибры, что уму непостижимо. А на диване, возле приставного столика, возлежал прусский капитан. Дымилась огромная трубка. Плескалось вино в серебряном кубке. Нога на ногу, ботфорты что твои гаубицы! И голос, голос, орущий:

— Как нога? Тяни нога! Выше, выше!

Капитан не знал брата-фельдмаршала, а если и знал, так мало ему было дела до него. Он вскочил с дивана и затопал на гетмана:

— Экзерциций не знай! Шагай не умей! Как марш-марш на парад?

Куцый прусский мундир трещал на малороссийских телесах гетмана, ноги выделывали совсем непотребного гопака. Пот лился по осунувшимся щекам. А с дивана:

— Нога не так тяни! Мой капрал лучше тянет!

Кирилл заметил присевшего у дверей брата и с треском бросил на пол ружье: