Александр Быков - Чепель. Славное сердце

— Я… вниманием стал, старейший… — Вершко совладал с неожиданностью.

— Это хорошо, что ты можешь быть вниманием… — говорит Стрыйдовг и повёл его в сторонку от людных дорожек.

— Вершислав, в тыдень*, знамение было… что грядёт ещё одна беда. Старого князя, да Годислава уже мы потеряли. Да будет им мир Предков светел…

— Какая беда? — опять мурашки побежали по телу старшины.

— Тебе важно знать вот что: будь как можно осторожнее, князя береги, но против воли его не иди! — Стрыйдовг заглянул в глаза Вершиславу, прямо в душу залез, до дна.

— Да я и так…

— Ты и так! А против воли его не иди! — перебил грозно волхв.

— … За что ругаешь не пойму… — смутился Вершко.

— Ругаю тебя не «за что», а наперёд, чтобы не помыслил иначе, когда час решительный настанет.

— А когда я князя не слушал? Чего вдруг?.. — не мог смириться Вершко.

— Ты, Вершислав, — опять рот ему заткнул старый волхв, — Буривоев сын, Браниборов брат, княжеский наперсник, за жизнь князя наиближний ответчик. У тебя особый голос — в лихой час ты нечаянно князя можешь перевесить своим голосом! А не можѝ!! Княжий голос мудрее твоего! А вот упорства у князя нашего, может статься, поменьше твоего будет. Княжье слово блюсти, как первейшее! Тебе мой наказ!

Вершислав стоял как вкопанный, как по голове пыльным мешком набитый. Обезкураженный.

— Прости, волхв, ежели виноват в чём… — выдавил из себя.

— Не виню тебя, — голос волхва помягчел, — а предупреждаю от ошибки, что может стать роковой для всех. — Он оглядел Вершко с ног до головы и обратно, и под этим взглядом Вершко как-то расслабился, а то и вовсе показалось, что Стрыйдовг его за врага держит.

Волхв поднял руку к небу, будто взял что-то оттуда, и это что-то на грудь Вершко приложил мягко, «Храни тебя Род!» Несмотря на жару, показалось — тепло от руки. Совсем у старшины от сердца отлегло, аж улыбнулся.

Старый волшебник улыбнулся в ответ одними глазами. И стал, было, разворачиваться уйти. Но замер на миг, обернул голову вполоборота назад:

— Звезду-то из сапога вынь, да на шею повесь — там ей лучшее место… и помни!.. — и пошёл… дальше по своим делам.

Вершко с округлёнными глазами постоял-постоял, тряхнул головой, лоб вытер, сказал потихоньку: «У-ух!» — и тоже пошёл.

Широко, по-удалому пошагал до дома. С булыжной мостовой у княжьего дома на гулкие досчатые настилы, а потом на песчаную утоптанную дорожку. Мимо знакомых, которым всем здравия пожелал раз двадцать, мимо ватажки малышей — дружинных детей, проскакавших верхом на палках-кониках с палками-мечами. С пригорочка хорошо видно, как на широком плацу у Северных ворот две сотни оружный строй оттачивают то рядами набегают, то в круговую оборону встают. Что-то их пожалели сегодня ради жары — даже без кольчуг. А рядом сотня могучего Судислава, вооружённая длинными топорами, берёт на приступ стену ростовых щитов и копий, которыми управлялась сотня под началом небольшого и очень быстрого начальника Ставра. Треск стоит. Опасная игра.

Позвякивая ножнами, пружинисто вспрыгнул одним скоком на крылечко в три ступени. В дверь выскочила Радуница, Вершкова жена, бросилась на шею и целовала лицо и лоб, и усы:

— Наконец-то, мой Ладушка приехал!.. Так боялась за тебя!..

— Чего же за меня бояться?..

— Ах ты недогадливый! — посмотрела в глаза Радуница. — Вдруг бы вора не поймали! Вдруг бы ранили тебя или… о-ой… думать страшно!

— Ну, я же не сам-один его ловил! Ты помысли: даже если бы только с Брывой мы были вдвоём, мы бы с ним запросто целый десяток перемогли!

— О-ой, не хвастай! На всякую силу есть пересилок!

— А мы бы хитростью!

— С Брывой-то?.. И на хитрость находиться перехитрие.

— А мы бы ловкостью!

— О-ой, что и делать! Как мальчишка маленький! — мудрые глаза сделались у Радуницы.

— Ну ты же меня такого и полюбила! — смеётся в усы Вершко.

— Муж мой, проходи в дом, садись за стол… Ты мой Свет Белый, за тобою ничего другого не вижу…

— Выходит плохо тебе, красавица? — стоя на крыльце, прижал к себе жену Вершко.

— Нет, мне очень хорошо!.. Только вот…

— Что не так?

— … Я лучше в Деречин поеду.

— Почему?.. Ну-ка посмотри на меня… ну, не прячься, Радушка…

— Не знаю… там родители наши… там все в куче, веселее…

— А ну посмотри на меня. Что в глазах у тебя? Кто тебя напугал?

— За тебя боялась.

— Ещё что случилось?

— Не случилось ничего плохого.

— А что в глазах у тебя??!

— … Гордей мимо ходит.

— И что творит?