Александр Быков - Чепель. Славное сердце

— В глазах полумонаха мелькнула было разбойная мысль — руки-то сейчас ему развяжут! — но благоразумно затихла, сменившись тоскливым угрюмством — «попался, мол, как же я так попался паскудным этим «дзекарям», как выкручиваться буду сам не знаю». Думал так, поди, всю ночь…

— Кто таков — пиши! — повторил ему князь, когда всё приготовили.

— Рихард Фишер — нацарапал тот славянскими резами на вощаной досочке. Вслух прочитал грамотей-писарь княжий. И пояснил, на всякий случай:

— По-ихнему — рыбак.

— Какого народа сын? — продолжал князь.

— Сакс из Магдебурга, светлый князь, — переводил писарь.

— Кто с тобой был второй муж?

— Мой охранник.

— Почему же твой охранник ускакал, тебя бросил?

— Испугался.

— Почему сам бежал, когда моих людей увидел?

— Испугался. — Писарь головой покачал.

— Чего же ты испугался? На моей охране у всех наддёвы белые с червонным, то всем известно. Не разбойники за тобой скакали. — Любомир посмотрел на Вершко: стража как положено была наряжена?

— Точно так, твоя светлость, — отвечал Вершко, — все были в наддёвах белых с червонным.

Князь перевёл взгляд на сакса.

— Пишет, что… зело грозные видом были. Страх!

— Вишь, кто нас хвалит! Умеет подольститься. — пробурчал у князя над ухом стоявший справа от князя воевода Лютобор («Горыныч»).

— Куда направились отсюда?

— Обратно на Неманский торг, там много рыбы привезли.

— Почему здесь, далёко от Магдебурга торгуешь?

— …Пишет он, светлый князь, что он в Магдебурге состоит в торговой гильдии. Из гильдии многие подписали контракт с Неманского торга эту самую рыбу распродавать.

Князю подали свиток, взятый у сакса. Любомир просмотрел — и в самом деле контракт записан на торговлю на Рихарда Фишера.

Ничего не оставалось — врёт складно, что ему скажешь…

— … А зачем же ты ко мне в дом залез?!

Тут полумонах Рихард пал ниц, заперхал, взял себя за грудки, и потрёс себя и кулаками себе в душу постучал, дескать, «Не я!!!». Рожу разбойничью скривил, будто малец нашкодивший, и на дощечке трясущейся рукой накорябал: «Не я, ошибка!».

Повисла тишина в дружинной палате — так всё правдоподобно.

Выходит, обознался старшина охранный, невинного человека покалечил?! А с других тогда — какой спрос?

Князь спрашивает:

— Мог ли ты обознаться старшина? — смотрит пристально.

Стоит Вершко всё равно, что в могильной тишине, твёрдый, как камень. Помнит, как этот рыбак рыбу свою свежую бросил, недопродал, как след этого рыбака еле разыскали, как неповинный этот рыбак долго и быстро от погони уходил, как телохранитель его был статен и дороден, и снаряжен добротно и конь какой у того был дорогой — не нанять простому рыбаку такого охранника. И говорит:

— Мог и обознаться…

Выдохнули в свите княжьей изумлённо:

— Ну, ты брат сказал…

— В ножки ему ещё бухнись…

— Так ежели ты не знаешь, кого шукаешь…

— Да ну, старшина!?

— Вершко-о…

— Тихо, — князь рукой остановил гомон. — Если ты ошибся, старшина, должен будешь платить за ущерб этому человеку.

— Понимаю, твоя светлость, — Вершко смиренно склонился головой. — Дозволь только ещё подробности у него поспрошать.

— Поспрошай, старшина, поспрошай!.. Но вреда не причиняй — негоже неповинному гостю навредить. Покуда его вина не доказана, да будет он ГОСТЬ! Гостя лечить, кормить, содержать. — на всех посмотрел князь, потом на Вершко:

— Старшина стражи, Вершислав, — на завтра жду с разъяснением.

После разбора у князя, уже в просторных сенях княжеской усадьбы Вершко отпустил своих бойцов, ждавших его распоряжений и прятавшихся от жары, отправил отдохнуть. И сам отправился привести себя и мысли в порядок.

От княжеского дома слева на сто шагов возвышается Белая Вежа. А если спуститься с небольшого пригорочка направо, ещё ближе стоит дом Вершислава, что выделил ему князь, когда назначил старшиной стражи. Выходили все вместе, дружною гурьбой.

На крылечке княжьего дома Вершка поймал за рукав Стрыйдовг. Выцепил из череды идущих воинов. Вершко чуть не подпрыгнул от неожиданности. Вот ко всему он, кажется, готов, а старый волхв его всегда врасплох застанет, как нарочно! От Стрыйдовга иногда аж мурашки по коже. И ведь, вроде, стар, а могуч! Стоит древний дед, и идущего мимо княжьего старшину за рукав остановил и не шелохнулся.

— Постой, Вершислав! — говорит волхв внушительно голосом мягким и одновременно скрипучим. — Не торопись. Разговор есть.