Александр Кравчук: Нерон

Итак, Друзилла ныне жена римского вольноотпущенника. Это правда, что Марк Антоний Феликс был рабом. Свидетельством этого служит как раз его звучное имя и фамилия, такое же, как у славного полководца и триумвира, жившего двумя поколениями ранее; того, который был любовником Клеопатры и погиб, побежденный, покончив самоубийством свыше восьмидесяти лет назад. Так вот, Феликс — а он прямо так и назывался, будучи рабом, — принадлежал дочери триумвира, Антонии. Та в конце жизни, а возможно, только в завещании, одарила свободой и Феликса и его брата Палланта. Обоих она считала самыми преданными из домочадцев. В Риме было принято, что вольноотпущенник берет имя и родовую фамилию своего господина, а свое собственное имя сохраняет как кличку; таким образом, выходит, что уже свободным человеком он родился благодаря благодеянию патрона и потому является как бы членом семьи последнего. Поскольку Феликс и Паллант принадлежали женщине, они, обретя свободу, получили имя и фамилию ее отца. Поэтому оба брата стали Марками Антониями.

Сама Антония умерла в мае 37 года при крайне загадочных обстоятельствах. Правда, она была уже семидесятитрехлетней старухой и можно полагать, что скончалась естественной смертью. Однако некоторые факты свидетельствовали о другом.

В то время уже три месяца императором был внук Антонии Гай Цезарь, именуемый Калигулой. Вся империя с энтузиазмом приветствовала вступление на престол этого двадцатипятилетнего юнца. Его воспринимали вестником светлого дня после кошмарной ночи Тибериева правления. Следует признать, что поначалу новый властелин умело поддерживал и даже укреплял это благосклонное отношение к себе широких масс. Он восстановил доброе имя жертв беззаконных бесчинств Тиберия — как живых, так и мертвых. На Форуме публично сжег все протоколы и доносы, касающиеся дел и процессов минувших лет, при этом присягнул, что содержание записей ему не известно. Позже выяснилось: сожжены были только какие-то старые бумаги, подлинные документы Калигула тщательно хранил. Он распорядился публиковать данные о государственных расходах, засекреченные при Тиберии. Он не принимал доносчиков. Разрешил приобретать и читать те произведения исторического характера, которые прежде, из-за критики императоров и государственного строя, изымались из библиотек и уничтожались. Калигула заявил: «Я больше всего заинтересован в том, чтобы сохранить Для потомства всю правду!»

При всеобщем ликовании только одна Антония проявляла сдержанность, хотя император оказывал своей бабке наивысшие почести. Ведь это по его предложению сенат воздал уважаемой матроне немалые почести, среди них и присвоение ей титула Августы. Но Антония знала Калигулу лучше, чем кто-либо: после трагической смерти своего отца Германика, а позже и матери внук несколько лет воспитывался именно в ее доме. От зоркого ока Антонии не укрылись признаки вырождения, таившиеся в натуре мальчика. Она одна понимала, сколько хитрости и шутовства таится в красивых либеральных жестах нового властителя. Более того, у Антонии хватило мужества порицать императора столь же сурово и откровенно, как и тогда, когда он был маленьким и дерзким мальчишкой. Калигула не мог простить ей этого.

Об истинных причинах смерти Антонии ходили разные слухи. Одни говорили, что она умерла от огорчения после того, как внук грубо обошелся с ней, другие утверждали, что она покончила с жизнью сама, а некоторые давали понять, что старушку отравили. Так или иначе, император даже не принял участия в похоронах бабки. Из окон дворцовой застольной он спокойно наблюдал, как где-то вдали поднимается дым погребального костра.

Все четыре года правления Калигулы вольноотпущенники Антонии были озабочены прежде всего тем, чтобы не вызвать чье-то недовольство. Идиллия свободы и законности скоро кончилась. Столица снова кишела доносчиками. Вновь вошли в обиход провокации, аресты, политические процессы, конфискация имущества. Прежние домочадцы Антонии держались возле единственного еще живого сына своей госпожи, он жил вместе с матерью, и ее люди успели за много лет искренне к нему привязаться.

Правда, в ту пору Клавдий никому помочь не мог. Он сам нуждался в опеке и поддержке. Калигула коварно издевался над ним. Он не уставал подвергать дядю унижениям, не раз грозил ему смертью. По части выдумок император проявлял немалую изобретательность. Он, например, произвел Клавдия в жреческую коллегию, повелев ему, однако, уплатить за оказанную честь 80 миллионов сестерциев в государственную казну. Несчастный не мог отказаться от этой милости, но, с другой стороны, не располагал подобной суммой. Он сразу же сделался бедняком и должником казны.