Александр Кравчук: Нерон

Упоминание об этом удивительном сенатском решении крайне заинтриговало Плиния. Он постарался разыскать его в государственном архиве. Но достаточно было ему ознакомиться с полным текстом документа, как он возмутился. Стоит привести отрывки из его письма, которое он сразу после этого написал одному из своих друзей: «Оно было так пышно и велеречиво, что эта горделивая надпись показалась скромной… Считать людей, принявших такое постановление, шутниками или страдальцами? Я назвал бы их шутниками, если бы сенату приличествовала шутливость; назвал бы страдальцами, но никакое страдание не может вынудить к такому поступку. Итак, это искательство и желание выдвинуться?

Но кто настолько безумен, чтобы хотеть путем своего, путем общественного позора продвинуться в том государстве, где привилегией блистательного магистра было право первым восхвалять Палланта? Я не говорю о том, что Палланту, рабу, предлагаются преторские знаки: они предлагаются рабами; не говорю о том, что постановляют не только уговорить, но даже заставить его носить золотые кольца [6] Золотое кольцо имели право носить в Риме лица, занимавшие высокие должности, сенаторы и римские всадники. : несовместимо ведь с достоинством сената, чтобы бывший претор носил железные кольца. Все это пустяки, на которые не стоит обращать внимания, а вот что стоит вспомнить: ради Палланта сенат (и здание после этого не было освящено?) благодарит государя за то, что он сам сопроводил упоминание о нем почетнейшим образом и дал сенату возможность засвидетельствовать свое к нему благоволение. Что может быть для сената прекраснее, чем обнаружить свою благодарность Палланту?.. Дальше говорится о том, что сенату угодно было принять решение выдать ему из казны пятнадцать миллионов сестерциев, и чем недоступнее душа Палланта для алчности, тем настоятельнее просить отца отечества побудить Палланта уступить сенату. Только этого и недоставало, чтобы с Паллантом велись переговоры от имени государственной власти, чтобы Палланта упрашивали уступить сенату, чтобы сам государь был приглашен выступить против этого горделивого бескорыстия: только бы Паллант не презрел пятнадцать миллионов! Он их презрел, потому что отвергнуть такую сумму, публично предложенную, было большей дерзостью, нежели в том, чтобы ее принять! Сенат, однако, превознес этот поступок, правда, высказав сожаление в следующих словах: „Так как наилучший государь и отец отечества, по просьбе Палланта, пожелал опустить ту часть постановления, где говорится о выдаче Палланту из казны пятнадцати миллионов сестерциев, то сенат заявляет, хотя он охотно определил Палланту за его заслуги наряду с прочими почестями и эту сумму за верность и усердие, тем не менее он повинуется воле своего государя, противиться которой в чем бы то ни было считает недозволенным“. Представь себе Палланта, налагающего запрет на сенатское постановление, умеряющего свои почести и отказывающегося от пятнадцати миллионов как от чего-то чрезмерного, тогда как преторские знаки он принял, словно это нечто меньшее» [7] Письма Плиния Младшего. М., 1984. С. 140–141. Пер. А. Доватура. . Таково свидетельство Плиния. Что же это за особая заслуга Палланта, ради которой сенат принял это памятное постановление? Итак, вольноотпущенник представил проект Нового закона:

Свободная женщина, вступив в связь с рабом, совершает преступление и должна быть наказана. Если это произошло без ведома хозяина раба, виновница становится рабыней, а если с разрешения, ее следует считать вольноотпущенницей. Это распространяется и на детей, рожденных в подобном браке.

Проект Палланта сенат одобрил, он приобрел законодательную силу как специальное постановление, очень подробное, предусматривающее различные случаи, какие только могут случиться в жизни. А именно: дочь свободного человека живет с рабом с разрешения своего отца, но вопреки воле хозяина раба — или наоборот, без отцовского соизволения, но с ведома хозяина раба; женщина вступает в связь с рабом своего сына; у раба, с которым живет свободная женщина, несколько хозяев…

Несравненно чаще, разумеется, возникала противоположная ситуация: свободный мужчина жил с рабыней. Это, однако, считалось совершенно нормальным явлением и никак не подрывало социальной и правовой позиции такого человека. Более того, повсеместно считалось, что лучше обзавестись рабыней, нежели соблазнять девушек и замужних женщин либо связывать себя брачными узами. В худшем случае хозяин рабыни мог обвинить ее любовника в том, что тот пользуется чужой частной собственностью; он мог также счесть своей собственностью ребенка, появившегося от этой связи.