Владимир Дегтярев - Золото Югры

Иван Васильевич самолично зажег два светлеца (видать, точно глаза слабели), поставил низкие и широкие посудины с горючим маслом прямо на ткань карты и стал чуть ли не носом водить по арабскому рисунку. Непея взял недочитанное донесение поморского старшины, отошел к столу и принялся жевать изюм с толчеными грецкими орехами. Где еще такого лакомства пожуешь?

«А за арабскую карту мне царь не заплатил», – вспомнил он, вполуха слушая, как позади него Грозный непотребно поражается наглости англицкого графа Эссекса, а заодно и англицкой королевы. Потом вздохнул и принялся далее разбирать угловатое поморское письмо:

«Великий Государь, Иван Васильевич! То, что англицкий капитан Ричардсон врет, так о том доказательно поведал нам его боцман Вильямс. Он подсказал нам, где в затинном месте капитанского сундука лежит вторая грамота от англицкой королевы. И та грамота писана к царю синскому, сиречь – китайскому. Грамоту к синскому царю приобщаем ко всем капитанским бумагам, что Тебе передаем. Извини, Великий Государь, может, пишу не складно и не так. Как есть, но пишу со слов боцмана Вильямса. Тот трезв и неделю назад проклял веру англицкую и принял нашу, православную веру. Не доверять ему, боцману, таким разом, нельзя… А веру англиканскую сама королева англицкая велела всем англам исповедовать. Чтобы десятина денежная, церковная, не уходила из страны подлым католикам, а в Англии оставалась. Может, верно, государь. А может, и нет…»

Непотребная тюркская матерность сильно ударила по ушам Непеи. Оглянулся на царя. Иван Васильевич сопел над арабской картой с увеличительной лупой. Даже лег животом на стол. И матерился, и матерился! Несусветно – и по-арабски, и по-тюркски. Эх, всегда бы таким быть царю всея Руси!

Осип быстро дочитал поморское послание.

«… Да только королева англицкая больно шустра, Государь. И войну затеяла с Испаганью и с португалами затем, чтобы после Испагани исковеркать Португалов и отбить у них морские пути на Индию и Китай… Она, королева, видать, про речные обские пути в Индию через Сибирь не ведает… А граф Эссекс ей о том не говорит. Стыдно ему, должно быть, за этакое умолчание перед Ее Величеством. Мы такого умолчания тебе ведь не допускаем… Припадаю к твоим ногам, Великий Государь, не накажи раба твоего – старшинку поморского Сиволапа».

Непея отложил письмо поморского старшины в сторону и как-то разом, без раздумья, хватанул половину кувшина ромейского сладкого вина. В горле тотчас запершило. Осип сильно раскашлялся.

– Поди сюда! – позвал государь.

Непея, кашляя, подошел к большому столу с арабской портуланой.

– Вот это – что? – спросил Иван Васильевич. – Вроде как наши люди нарисованы. Читай сам подпись под рисунком… Я арабскую пропись подзабыл.

Непея взял у царя увеличительное стекло и направил его почти в середину Сибирской земли. Там, между двумя рисованными грядами гор, как бы образовалась огромная безлесая равнина. По равнине, что нарисовал древний картограф, ходили медведи, лоси, волки; по деревьям лазили белки и соболя. Кое-где разными значками и разного цвета были помечены некие таинственные места. Непея догадывался, что непонятные закорючки означают металлы или древние шахты.

Но царя интересовали два человечка в островерхих шапках персидского кроя и в русской походной одежде. Человечки сидели друг против друга и рыли нечто. Под ними полукругом шла подпись арабской вязью.

«Сур аль мас кем», – прочел Непея. – «Русские ищут алмазы».

Царя будто подбросило. Он заорал:

– Кой сволочь продал арабам наши промыслы? Немедля найти и на кол!

Непея, как никто в государстве знавший, что царь Иван Васильевич нешутейно боится золота и страсть как привязан к драгоценным камням, осторожно отодвинулся от беснующегося государя и перешагнул к левому верхнему углу карты. Там на портуланах древнего рисунка всегда помещалась марка изготовителя карты. Такая марка тут имелась. Непея схватил глазом несколько арабских слов и шумно выдохнул. На царя повеяло чистой гарью ромейского вина. Иван Васильевич начал оглядываться, ища, где он оставил тяжелый посох.

Непея отгородился от царя столом и еще раз ткнул пальцем в тот участок карты, где текли реки Обь и Иртыш.

– Великий государь, изволь выслушать раба своего.

– Чего ты мне тычешь в какого-то болвана?

Непея глянул – куда уперся его палец. На древнем рисунке чуть выше места, где Иртыш впадал в реку Обь, рисовальщик изобразил большого вроде железного болвана, с головой вроде шишки, с руками, с ногами. Болван стоял на высоком крыльце, выложенном как бы из кирпича. К болвану ползли по кирпичной же лестнице люди и разные животные. Арабской вязью выведено под болваном: «Югра».