Юрий Слезкин - Брусилов

— Солдату со мной будет легче, — сказал он, — с меньшими жертвами мы перейдем от сопротивления врагу к временному миру. Я готов за это пожертвовать своей жизнью. Но лезть на рожон, погонять плетью русского воина не стану.

Он не подошел к роли директора. Приказом Керенского [73] Керенский Александр Федорович (1881–1970) — политический деятель. В IV Государственной думе был лидером фракции трудовиков. С марта 1917 г. министр юстиции, военный и морской министр во Временном правительстве. С 30 октября (12 сентября) — верховный главнокомандующий. С 1918 г. в эмиграции. он был отставлен и заменен Корниловым [74] Корнилов Лавр Георгиевич (1870–1918) — генерал от инфантерии, в июле — августе 1917 г. стал верховным главнокомандующим русских войск. В августе поднял мятеж против Временного правительства и был смещен. Один из организаторов белогвардейской Добровольческой армии. Убит в бою. …

Когда грохот орудий «Авроры» возвестил крутой поворот руля в русской истории, Брусилов не пошел за своими сверстниками-генералами в стан врагов народа. Он остался в Москве. Он тяжко и много думал в эти дни о судьбе России. Он стал писать «Воспоминания»… Он начал обдумывать их, лежа в лечебнице доктора Руднева в Серебряном переулке в ноябре 1917 года, когда лежал там, раненный в ногу в октябрьские дни. Взрыв снаряда, посланного рукою старорежимного офицера в народ, вывел старого полководца на время из строя. Алексей Алексеевич гордился этой раной впоследствии.

— Я получил и свою долю, — говорил он улыбаясь.

Занятый долгие годы бранными трудами, Брусилов не во всем умел разобраться. Он шел по чутью, подчиняясь велению сердца. Он хотел, привыкший трезво взвешивать обстоятельства, воочию убедиться, чего желают поднявшие руку на народ и к чему стремятся те, кто повел народ за собою. Никого не спросясь, горячо помолившись, не сказавшись жене, опираясь на палку, он пошел в Кремль, занятый гарнизоном Временного правительства.

Его остановил дежурный пост у Спасских ворот. Вместо мандата… Брусилов назвал себя. Солдаты хорошо помнили его имя. Молоденький прапорщик кинулся во дворец к коменданту. «Его высокопревосходительство» пропустили в Кремль.

Господа офицеры спросили, чему обязаны они таким высоким посещением. Некоторые из них почли своим долгом доложить ему, что они «имели счастье» служить в частях Юго-Западного фронта. На них на всех были новенькие, с иголочки, сюртуки с блестящими погонами. У адъютанта начальника гарнизона болтались серебряные аксельбанты.

Невольно Алексей Алексеевич вспомнил своего любимца. Где-то он теперь? Какая разительная разница между ним и этим «пижончиком». В эту минуту Брусилову очень недоставало Игоря Смолича. Старику нужна была поддержка. Он оглядел всех присутствующих быстрым критическим взглядом.

Господа офицеры скромно потупились, пряча явно проглядывающее в глазах чувство удовлетворения. Наконец-то такой человек, как Брусилов, стал в их ряды. Они передадут ему всю полноту власти… Уже кто-то из них звонил в Лефортово, где находился главный штаб. Издали слышен был голос, не умеющий скрыть ликования:

— Да! Да! Сам Брусилов! Алексей Алексеевич!

Брусилов сел на первый подвернувшийся стул, господа офицеры кружком обступили его. Начальник гарнизона подвинул к Алексею Алексеевичу кресло, предлагая обменяться местами.

Брусилов пренебрежительно махнул рукой. Полковник сел против него в свое кресло, на самый краешек. Он был тучен, страдал одышкой, ему было неудобно сидеть на краешке, но он терпел, затаив дыхание, ждал распоряжений.

Бывший верховный главнокомандующий испытующе глядел на них. Чем они дышат? Чего хотят? У адъютанта — прямой, нафиксатуаренный пробор. Отвратительный запах. Чуткий к малейшим оттенкам запаха, Алексей Алексеевич невольно поморщился. Седые усы дрогнули.

— Во имя чего вы подняли оружие? — спросил Алексей Алексеевич своим обычным тихим, но внятным голосом и тотчас же пожалел, что задал этот вопрос.

Все переминались, не зная, с чего начать.

— Ну, хотя бы вы первый… — кивнул Алексей Алексеевич в сторону полковника.

— Ну, как же, помилуйте, ваше высокопревосходительство. Само собою разумеется! — начал было полковник и вспотел. — Нужна крепкая власть, пресечь анархию… И вообще…

Он выдохся. Рядом стоящий штаб-офицер подхватил с еле скрываемым раздражением;

— Надо поставить на место этих прохвостов!

Этот возглас взбудоражил остальных. Языки развязались. Алексей Алексеевич кивал медленно и пристально вглядывался в говорящих. Выражения становились все более крутыми. Брусилов поощрял своими кивками говорящих. Он по-стариковски отвечал своим мыслям, глядя на разгоряченную молодежь.