Мишель Зевако - Трибуле

Феррон, казалось, уже некоторое время не слушал Мадлен.

– Как вы выжили? – спросил он чуть слышно.

Мадлен нетерпеливо отмахнулась.

– Ха, месье! Вы опять возвращаетесь к этому?.. Достаточно того, что я осталась в живых! … Веревка оказалась гнилой… она оборвалась… Через некоторое время я пришла в себя… вот и всё… А теперь ответьте… Предположим, Мадлен мертва… То существо, что стоит перед вами, не живая женщина, а лишь форма отмщения. Предлагаю вам свою помощь. Принимаете ее?

Феррон вместо ответа накинулся на нее.

– Палач ошибся, – рычал он, – но я-то уж не ошибусь!.. Ты умрешь!.. Ты…

Он не закончил фразы, упав на пол с предсмертным криком.

В тот самый момент, когда он протянул руку, чтобы схватить Мадлен, женщина резко отскочила назад, а потом молниеносным выпадом пронзила кинжалом горло Феррона.

Феррон упал, как набитый соломой мешок; он еще попытался подползти к Мадлен и ухватить ее… Вместе с кровью он изрыгал проклятия.

Мадлен наклонилась над умирающим. Рука ее поднялась и резко опустилась.

На этот раз кинжал вошел по самую рукоятку в правую сторону груди. Феррон засучил пятками по полу, царапал паркет ногтями, потом застыл в неподвижности…

– Умер! – холодно проговорила Мадлен.

Мадлен Феррон оставалась целый день в маленьком домике у ограды Тюильри, закрыв все окна и двери.

Она сотни раз проходила мимо трупа, не обращая на него ни малейшего внимания. Разве что один раз толкнула ногой.

В ее голове созревал план мести.

Настал вечер, потом пришла ночь. Мадлен спустилась в сад. Она прихватила с собой заступ и начала копать в углу сада. Она работала методично, неспешно.

Около десяти часов она уже выкопала довольно большую яму. Тогда она поднялась на верхний этаж, ухватила за ноги труп мужа и потащила его по лестнице… Голова Феррона глухо билась о ступеньки.

Остановилась она только на краю ямы, бросила последний взгляд на мертвого мужа и столкнула его в темную дыру.

К полуночи Мадлен засыпала яму и заровняла ее.

После этого Мадлен Феррон накинула на плечи широкий плащ, закрыла голову капюшоном и вышла из дома, предварительно тщательно заперев дверь.

А теперь мы перенесемся в Лувр, в роскошный кабинет, который оборудовал для себя Франциск I. Король только что распорядился ввести в кабинет Игнасио Лойолу.

Франциск с первого взгляда понял, что перед ним оказался стойкий боец, он не опустил перед королем пламенного взгляда своих черных глаз.

Король встал.

– Вы пожелали говорить со мной, – начал монарх беседу, в душе сердясь на себя, что совсем не по-королевски выглядит перед знаменитым монахом. – Слушаю вас. Что вы хотите от меня?

– Прежде всего, сир, я хотел бы передать вам благословение римского понтифика! – ответил Лойола, величественным жестом поднимая правую руку.

– Король Франции! – продолжал он. – Старший сын нашей Церкви, от имени суверенного понтифика христиан, давшего мне это поручение, от имени святого отца, короля королей, благословляю вас!

Удивленный, побежденный этим величественным жестом, Франциск невольно склонился, почти преклонил колени перед этим устрашающим благословением. Потом он поднялся и высокомерно сказал:

– Король Франции принимает с большой благодарностью благословение святого отца. А теперь, месье, говорите…

Франциск уселся в просторное кресло, откинулся на спинку и пристально посмотрел на Лойолу, а рука его, свесившаяся с ручки кресла, инстинктивно подергивала уши великолепной борзой.

Лойола поджал губы, взгляд его стал жестким.

– Сир, – произнес он, – я принес вам не только благословение святого отца, я хочу донести до вас и эхо его справедливых жалоб. Папа, сир, с печалью и тревогой смотрит на Францию, которую он так любит…

– Клянусь Девой Марией, месье, как ни сильно папа любит мое королевство, было бы странно, если бы он любил его больше, чем я!

Лойола, казалось, не услышал этих слов и продолжал:

– Франция, христианская страна, Франция святого Людовика, становится средоточием схизмы и ереси… О, сир! – Голос его окреп. – Рим по заслугам оценил намерения и действия вашего величества; что же касается Прованса…

– Десять тысяч трупов еретиков! – прервал его король.

– Ваших усилий недостаточно! – ответил Лойола.

Слова его упали, словно удар топора.

Король вскочил, он весь дрожал; скрестив руки на груди, он ответил:

– Скажите уж, что вы хотите видеть Францию обезлюдевшей!