Мишель Зевако: Трибуле

– Мы же у вас в гостях, мадам, – ответил Рагастен, – и мы пользуемся вашим гостеприимством.

Сказав это, Рагастен подал знак Спадакаппе оставаться подле неизвестной и выбрался из подвала. Через десять минут он вернулся в сопровождении Беатриче и Жилет.

Беатриче приблизилась к Мадлен.

– Мадам, – сказала она своим музыкальным голосом, который делал ее такой трогательной, – шевалье, мой муж, открыл мне, скольким мы вам обязаны. Хотите стать моей подругой? Позвольте обнять вас в знак дружбы…

При этих словах неизвестная сильно побледнела и отпрянула почти с ужасом.

– Простите меня, мадам, – ответила Мадлен сдавленным голосом, – я недостойна предложенной мне дружбы. Нет… Недостойна… Ни о чем не спрашивайте меня, прошу вас… Считайте меня своей скромной служанкой… Но будьте уверены, я никогда не забуду ваш нежный голос… Никогда!

– Бедная женщина! – прошептала Беатриче. – Как она должна страдать!

Мадлен не слышала этих слов. Она была занята: закрывала вход в подвал. Впрочем, операция эта была довольно простой и состояла в нажатии на пружину, размещенную внутри бочки. Пружина распрямлялась и закрывала вход в подвал.

После чего Мадлен вернулась в большое помещение и уселась в сторонке, закрыв лицо ладонями, словно желая отгородиться от остального общества. А прочие персонажи, собравшиеся в подвале, тоже хранили молчание. Побледневшая Жилет держалась не менее стойко.

Рагастен на всякий случай положил рядом с собой два заряженных Спадакаппой пистолета. Так они просидели минут двадцать.

– Пришли! – сказала Мадлен Феррон. – Теперь крайне необходимо, чтобы каждый из нас ничего не говорил и не двигался. Погасите огонь. Достаточно ничтожной полоски света, чтобы раскрыть наше убежище. Рагастен погасил восковую свечу.

В подвале воцарился полный мрак.

Став у лаза в подвал, Рагастен, со шпагой в руке и пистолетом, ждал…

Послышался стук отворяемой входной двери; шум шагов разносился по всему дому. Это позволяло Рагастену понять происходившее за стенами подвала. Потом голоса приблизились. Незваные гости спустились в подвал… Последовали еще несколько секунд томительного ожидания, во время которых Беатриче и Жилет держались за руки…

Мало-помалу шумы ослабевали.

Швейцарцы оставили подвал.

– Мы спасены, – спокойно сказала Мадлен.

В самом деле, шум продолжался еще несколько минут в других частях дома, постепенно угасая. Вскоре в доме воцарилась тишина. Королевские солдаты ушли.

– Не двигайтесь, – сказала Мадлен Феррон.

Она выскользнула наружу, поднялась по лестнице и быстрым шагом пересекла дом; через окна она оглядела окрестности. После этого вернулась в подвал.

– Больше никого нет, – гордо и весело объявила она. – Теперь ступайте за мной. Надеюсь, вы не думаете оставаться в этом доме? Поверьте, тот человек, что приходил сегодня вечером, проникся к вам такой ненавистью, какую не успокоит самая жестокая месть.

– Вы говорите о короле? – удивился Рагастен.

– Да, – ответила она, пытаясь сохранить твердость в голосе, – я говорю о короле…

– Разве этот дом не стал сейчас самым надежным убежищем, потому что предполагается, что здесь никого нет?

– Да, предполагают, что вас больше нет, но одновременно предполагают, что вчера здесь находилась другая персона. Она должна обязательно вернуться… И король может завтра опять прийти сюда.

– Мадам, я слушаю вас и не понимаю… Но вы с такой симпатией относитесь к нам, что я, без колебаний, последую вашему совету.

– Ну тогда идемте… Я приведу вас в более надежное убежище.

– Еще одно слово, мадам… Позвольте мне спросить вас о причинах, которые побуждают вас проявлять к нам такой интерес…

– Я вам сказала об этом при нашей первой встрече… Для меня достаточно, что вас ненавидит король Франции; поэтому я захотела вас спасти.

Она произнесла эти слова с выражением неугасимой ненависти. Рагастен оставался задумчивым. Ему вдруг представилось, что это, скорее всего, та женщина, которую приходил искать король. Возможно, именно король подарил ей дом.

Но другие мысли заняли его, и Рагастен перестал думать о заботах своей спасительницы.

– Мы готовы идти за вами, – сказал он.

– Идемте, и поскорее.

Она сразу же завернулась в плащ, закрыла лицо бархатной полумаской и вышла из дома.

Жилет и Беатриче накинули свои капюшоны. Рагастен и Спадакаппа вооружились кинжалами и пистолетами и тоже вышли. Идти надо было пешком. Жилет к этому привыкла. Что же касается Беатриче, то она была достаточно храброй, чтобы не испугаться ночного Парижа, хотя наступил как раз тот момент, когда начинают выходить из своих нор грабители.