Иван Наживин - Кремль

– Да многие такими слугами и поделались… – усмехнулся дородный красавец Тучков, не боявшийся перечить самому великому государю. – И с охоткой…

– Многие не все…

– Так… – кивнул тяжелой головой своей князь Семен. – Но дело в том, что у государя два наследника: Дмитрия, сына Елены, грекиня помрет, а на престол не пустит, да и великий государь стал как будто больше склоняться к Василью, в котором течет кровь императоров византийских, чтобы окружить блеском Византии престол московский и тем еще больше укрепить Москву. Нам же, может, лучше за Дмитрия больше держаться: Елена пойдет на все уступки, только бы сын ее стал на место деднее… Попы потянут руку грекини, знамо дело, но против них нововеров можно выставить: это народ все мозговитый и смелый…

– Попы, как всегда, пойдут за тем, кто верха возьмет… – пренебрежительно сказал Тучков. – Это народец известный… Жаль, что Зосима наш совсем спился, а то он мужик покладистый и кого хошь миром бы помазал…

– Великий… государь уже посылал меня к Зосиме… – сказал дьяк Федор Курицын. – Оставаться ему митрополитом дело немыслимое: иной раз прямо лыка не вяжет. Да он и сам говорит: понимаю, мол, и сам, что никуды уж я не годен. Сложу с себя сан по немощам моим, и вся недолга. Чай, в куске хлеба-то мне великий государь не откажет. Да и подыхать скоро, говорит, не из чего больно хлопотать-то…

– Жаль старика… – сказал князь Семен. – Возьми вон новгородского Геннадия или Иосифа Волоколамского, стоеросовые такие, не дай Бог, и в рот великому государю так и глядят…

– Когда Александр Невский помер, владыка у его гроба, как полагается, речь держал: «Отца человек оставить может, а добра господина не мощно оставити: аще бы и в гроб лезл бы с ним…» – засмеялся Берсень. – Счастье, что в гроб-то лезти было нельзя, а то он бы с полным удовольствием… Прав Тучков: они побегут за победителем…

– Кого-то на место Зосимы теперь выберут?

– А кого государь укажет… – усмехнулся князь Василий.

– Нет, попов опасаться нечего… – взглянув на сына, сказал Патрикеев-старший. – Полки же по большей части в наших руках, а в которых наших людей нету, в те можно будет загодя своих посадить. А полки в руках – разговор будет уж не хитер. Все дело в силе…

– И в правде… – вставил князь Семен. – Мы державцы земли Русской, и так, здорово живешь, отставить нас от дела нельзя. Великий государь пока в полной еще силе и головой светел, а что будет, если на месте его какой несмышленыш окажется или баба? Вот тут-то и нужен бессменный совет государев: государи преходят, а совет земли остается…

– Да в совет-то кого посадить? – сказал Берсень. – Ежели князей одних, земля обижена будет. Ведь среди тех же торговых есть теперь головы, да какие!.. Спросить и их делу не повредит… Я мыслю так, что чем больше от земли советников будет, тем лучше…

– Ну, это что-то уж вроде веча будет… – сразу возбужденно заговорило несколько голосов. – Совет нужен, а многолюдство опасно. Кому же и править землей, как не тем, кто к этому делу привычны?..

Застолица зашумела. Князь Василий, еще более желчный, гордый и нетерпимый, поднял побледневшее лицо.

– Чем больше умных голов, тем лучше, – сказал он, – но чем больше голов вообще, тем хуже…

– А как ты ее разберешь, умна она или нет? – засмеялся кто-то. – О себе всяк так понимает, что умнее его в целом свете нет…

– Покажи это на деле… – сухо возразил князь Василий. – За кем есть только слова – отойди, за кем дела – делай дело…

Но сейчас же он и потух: он возражал больше для возражения и часто противоречил самому себе. Если большинство тянуло в одну сторону, он невольно тянул в другую, но стоило большинству перекачнуться на его сторону, он сейчас же опять поднимался против большинства – точно в этих вспышках душа его находила какое-то облегчение. О резкости его стали поговаривать, над ним качали головой, но ему было все безразлично. Ему стало ясно одно: жизнь его кто-то сломал в самом корне, она пуста и холодна и держаться за нее не стоит. Стеша опять ушла, а вместе с ней ушло и все. Точно дьявол нарочно запутал все пути, все дороженьки по жизни, как степь, привольной, и нет человеку ходу никуда. А они умничают, величаются…

– Да… – усмехнулся Тучков. – За кубком вина, бояре, все это гоже, что вы толкуете, а как до дела дойдет, вот помяните мое слово, все к тому сведется, что бояре с боярами бороться будут. Не любы мне порядки теперешние, ну только едва ли и мы лучше что наладим. То баламутились князья, по княжествам своим сидя, а теперь в Москве баламутиться будут. Вот разве Аристотелю велеть каких новых бояр из меди отлить, тогда, может, что выйдет…