Борис Тумасов - Гурко. Под стягом Российской империи

— Ваш альянс с Биконсфилдом не должен обнадеживать Англию, будто Австро-Венгрия подставит своих солдат под русские пули в угоду британскому флагу. Я соглашусь на совместные военные упражнения, когда увижу, как мои полки маршируют под барабанную дробь в единых колоннах с полками королевы Виктории…

Лорд Биконсфилд не нуждался в напутствии Виктории. Премьера и королеву заботили морские пути к Ближнему Востоку и в Индию.

Что до императора российского, то он только и сказал Горчакову:

— Во всем полагаюсь на вас, Александр Михайлович. Знаю, вы сделаете все возможное…

А Милютину заметил:

— Жалею, Дмитрий Алексеевич, что остановил корпус Гурко под Стамбулом. Уверен, гвардия пронесла бы свои победоносные знамена по улицам покорной столицы Оттоманской Порты… Теперь эта йоркширская свинья Виктория считает, что нас испугали ее обросшие ракушками дредноуты. А распинавшийся в братской любви Франц-Иосиф решил, что мы и дальше пойдем ему на уступки.

Потом задумался. Милютин молчал. Но вот Александр спросил:

— Скажите, Дмитрий Алексеевич, можно ли за добро платить черной неблагодарностью?

— Благодеяние, ваше величество, иногда может быть наказуемо. Вы имеете в виду Австрию?

— Нет, собственный народ. Я сделал все, чтобы облегчить его положение, отменил крепостное право и решил земельный вопрос, расширил полномочия земства, суд сделал состязательным, отказался от рекрутской повинности… Так отчего покушаются на меня всякие нигилисты, бомбисты, почему моей смерти жаждут?

— Ваше величество, на террор надо отвечать террором.

— Может, и так, но я хотел бы, чтобы Россия пошла по пути буржуазному, по пути процветания демократии.

— Но так и будет, ваше величество.

— Дай-то Бог. Я очень надеюсь.

— О вашем здравии, государь, Россия молится.

— Верю в народ русский, Дмитрий Алексеевич… И еще прошу Всевышнего, чтобы не оставил без своего покровительства нашу делегацию в Берлине.

Германская столица встретила российскую делегацию пасмурным небом, моросящим дождем. Берлинский вокзал из темно-красного кирпича, с закопченными, давно немытыми окнами, выглядел довольно мрачно. Высокие стеклянные навесы прикрывали мощенный булыжником перрон.

Сопровождаемый Шуваловым, Горчаков выбрался из вагона. В немецком поезде, в который делегация пересела на границе (европейская железнодорожная колея узкая), купе тесные и неудобные.

В пути российского канцлера потрясло изрядно. Разболелись ноги, хотелось полежать, отдохнуть, Горчаков брюзжал:

— Скверный город, того и гляди, протопают сапожищами пруссаки с ружьями наперевес… И погода мерзкая, промозглая. Как бы не расхвораться. Вы уж, любезный Петр Андреевич, берегите свое здоровье. Ежели чего, вам отбиваться от англо-австрийских бульдогов.

На вокзале их ждал посол России в Берлине Убри и чиновники германского министерства иностранных дел. После взаимных приветствий Горчаков спросил посла:

— Не внесло ли каких изменений в распорядок конгресса здоровье императора Вильгельма?

— Нет, ваше сиятельство.

— Итак, господа, как говаривали наши далекие предки: «Потягнем же, братие!»

Узнав, что российскую делегацию возглавил Горчаков, Бисмарк не сдержал гнева. На приеме во дворце, едва прослушав наследного принца Фридриха-Вильгельма, провозгласившего здравицу монархам и пожелавшего успеха конгрессу в умиротворении Европы, железный канцлер отвел Шувалова в сторону:

— Вы привезли с собой развалюху Горчакова, что меняет мое отношение к России. Мы с вами, граф, останемся друзьями, но я не позволю вашему канцлеру на конгрессе влезть мне на шею и обратить меня в свой пьедестал, как он того добился три года назад.

Шувалов развел руками:

— Речь идет не о личных отношениях ваших к князю Горчакову, а о дружественном расположении Германии к России. Мы хотим иметь наступательный и оборонительный союз между нашими странами.

— Я предлагал это вашему канцлеру, — оборвал Шувалова Бисмарк. — Заверял, что Германия поддержит Россию против Турции. Мы соглашались выставить вспомогательную армию в сто тысяч солдат в обмен на согласие России не мешать нам решать спорные вопросы с Францией. Но на нашем пути встал Горчаков с вашим императором. И теперь вы смеете заявлять о дружественном расположении…

Шувалов передал содержание разговора Горчакову, не преминув упомянуть и про «развалюху».

Российский министр иностранных дел нахмурился.