Мика Валтари - Черный ангел

И кто сказал, что Мануил не прав? Кто я такой, чтобы судить его? Каждый – сам кузнец своего счастья и борется за него как умеет.

Напрасно я ждал, что Лука Нотар снова навестит меня. Сегодня я несколько раз видел его издали, но он лишь кинул на меня враждебный взгляд и поспешно прошел мимо. От Анны я пока не получил никакой весточки.

В том горячечном бреду, в котором я живу, я решил совершить по крайней мере какое-нибудь доброе дело. Возможно, Иоганн Грант – и невольник тех времен, что грядут под знаком зверя, но я люблю этого ученого немца как человека, с его неподвижным, цепким взглядом и изборожденным морщинами лбом мыслителя. Почему бы ему и не стать счастливым на свой манер, пока еще есть время? И вот я отправился сегодня в библиотеку, где завел разговор с беззубым, полуглухим хранителем, который, не обращая внимания на осаду и сумятицу войны, каждый день облачается в свое предписанное церемониалом одеяние с цепью и прочими регалиями.

Я показал ему, в каком направлении идут турецкие подкопы, и объяснил, что турки прокладывают ход в подземелье библиотеки, чтобы проникнуть через него в город. Хранитель был настолько убежден в значимости собственной персоны, что мгновенно поверил мне, как только понял, о чем речь.

– О! – в ужасе воскликнул он. – Этого нельзя допустить! Ведь они же могут потоптать и повредить книги – и даже поджечь своими факелами библиотеку, да мало ли еще что! Это будет невосполнимой потерей для всего мира.

Я посоветовал хранителю обратиться к Гранту и попросить, чтобы тот принял необходимые меры для охраны библиотеки. Беда заставила хранителя покориться, он сам отвел Гранта в подземелье и показал немцу каждый уголок. Грант велел принести в подвал кадки с водой и радостно обещал понаблюдать за ними, как только у него выдастся свободная минутка. Немец даже получил разрешение зажигать в подземелье лампу, чтобы следить за поверхностью воды. Хранитель откопал где-то заржавленный меч и воинственно поклялся, что турки доберутся до сокровищ библиотеки только через его, хранителя, труп.

К счастью, старик не знал, что венецианцы уже давно пустили священные книги из дворца на растопку и на пыжи.

Но Грант не мог надолго погрузиться в свои изыскания. Вскоре после наступления темноты его позвали к Калигарийским воротам, где турецкие минеры, похоже, подкопались на этот раз под саму стену. Грант еще раньше велел подвести контрмину, как это обычно делалось в таких случаях, так что турки попали в ловушку и задохнулись в ядовитых серных испарениях. Лишь несколько человек выбралось из-под земли живыми. Грант приказал пробить в нужных местах отверстия, и вот подпорки в турецком подкопе превратились в ревущее море огня. Весь подземный коридор рухнул. Но он был проложен так глубоко, что обвал не причинил стене никакого вреда. Вдали, за холмом, шагах в пятистах от города, из отверстия, ведущего под землю, еще долго поднимались клубы черного, удушливого дыма, пока туркам не удалось заткнуть эту дыру.

Конец близок. Ничто уже не может отвратить его. И ничто из того, что мы пережили раньше, не может сравниться с ужасом, который нам довелось испытать сегодня.

На рассвете у ворот святого Романа глазам нашим открылось зрелище, наполнившее души смертельным страхом. Всего за одну ночь туркам удалось под покровом темноты невероятно быстро, с помощью злых духов, построить гигантскую движущуюся деревянную осадную башню на самом краю рва, буквально в тридцати метрах от остатков внешней стены, на которой всю ночь работали защитники города. Никто не понимает, как это могло случиться. Эта башня, которую можно передвигать с помощью огромных деревянных катков, имеет три яруса и превосходит высотой внешнюю стену, господствуя над ней. Деревянные стены башни, которые легко поджечь, везде защищены толстым слоем верблюжьих и воловьих кож. Сами же стены – двойные, промежуток между ними заполнен землей, и пробить их не могут даже маленькие пушки. Из бойниц со свистом вылетают стрелы, а с верхнего яруса большая катапульта начала этим же утром осыпать нас громадными каменными глыбами, чтобы разрушить наши временные укрепления. Из турецкого лагеря к башне ведет пятисотметровый, прикрытый досками ров, так что солдаты могут спокойно ходить туда и обратно.

Итак, из катапульты непрерывно вылетают глыбы, свистят стрелы, а множество маленьких баллист ведут огонь по нашим шанцам и палисадам. Из отверстий, то и дело открывающихся в нижнем ярусе башни, в ров потоком извергаются камни, земля, бревна и вязанки хвороста. Когда мы, собравшись, в испуге смотрели на эту громадину, возле которой не видно было ни одного человека и которая, сотрясаясь, работала словно сама по себе, похожая на единый смертоносный механизм или живое чудовище, с грохотом открылся большой кусок среднего яруса и оттуда выдвинулась штурмовая лестница, направленная в сторону внешней стены. К счастью, расстояние было слишком большим.